След хищника
Шрифт:
Он совершенно по-холмсовски подобрался.
— Вы уверены, что это что-то значит?
— До случая с Алисией я работал в Италии над другим делом, когда семейство продало свою долю во владении ипподромом, чтобы собрать выкуп.
— Значит, вы полагаете... это... след? — уставился на меня он.
— Боюсь, да.
— Почему «боюсь»? — спросила Алисия.
— Он имеет ввиду, — сказал Иглер, — что все три похищения организовал один и тот же преступник. Кто-то, причастный к миру скачек. Следовательно, он знает, куда бить. Я прав?
— Точно, — согласился
Алисия не могла оторвать взгляда от моего лица.
— Знать... что у владельца Ординанда есть сын? — Она осеклась, не закончив фразы, пораженная внезапной мыслью.
— Да, — сказал я.
Она сглотнула комок.
— Тренировка хорошей или плохой лошади стоит одинаково. То есть я ясно поняла, что вы имеете в виду.
Казалось, Миранда не слушает нас, но слезы в ее глазах начали высыхать, словно буря наконец прошла.
— Я не хочу сегодня вечером возвращаться домой, — тихо сказала она. — Но если... Алисия, вы со мной не поедете?
По лицу Алисии я понял, что ей меньше всего этого хотелось бы, и ответил за нее:
— Нет, миссис Неррити, это вряд ли хорошая мысль. Есть у вас сестра... или мать... те, кого вы любите? Кого любит ваш муж?
Ее ядовитый взгляд лучше любых слов поведал мне о нынешнем состоянии ее замужества, но после короткого молчания она тихо вымолвила:
— Думаю... мама.
— Хорошо, — отечески одобрил Иглер. — А теперь, дамы, подождите пару минут, пока я немного прогуляюсь с мистером Дугласом.
— Мы будем на виду, — сказал я. У них все равно был испуганный вид.
Мы вышли из машины. По дороге я оглянулся и ободряюще помахал им рукой.
— Очень расстроена, — заметил Иглер, когда мы шли прочь, — но если повезет, она вернет ребенка. Не то, что в тех случаях, которые приходилось видеть мне. Маленьких детей совершенно случайно похищали и убивали маньяки... часто сексуальные. А матери... Совершенно сломленные. Раздавленные.
И часто мы даже знали этих маньяков. Знали, что однажды они совершат что-нибудь ужасное. Убьют кого-нибудь. Мы часто арестовывали их через день после того, как находили тело. Но предотвратить убийства не могли. Мы же не можем их все время держать под замком так, на всякий случай. Эти люди — просто кошмар. Как раз сейчас у нас такой поблизости имеется. Бомба замедленного действия. И где-то какой-нибудь несчастный ребенок катается на велосипеде или просто гуляет — не к месту и не ко времени. Ребенок какой-нибудь женщины. И вот что-то щелкает у психа в голове. Никогда не узнаешь почему. Что-нибудь
— Да уж, — сказал я. — Это похуже похитителей. С ними всегда есть надежда.
По ходу своих размышлений вслух он несколько раз искоса глянул на меня — закрепляет впечатление, подумал я. Я делал то же самое, чтобы понять, чего от него ожидать — хорошего или дурного. Иногда кто-нибудь из «Либерти Маркет» напарывался на полицейского, который думал, что мы только досадная помеха, посягающая на их ревниво охраняемые охотничьи угодья, но в целом они нас терпели — ведь если хочешь разобраться в кораблекрушении, вызови водолаза.
— Что такого вы хотите мне рассказать, чего не надо слышать этим двум девушкам? — спросил он.
Я слегка улыбнулся — этот человек заслуживал того, чтобы я взял назад свое мнение насчет полиции.
— Тот, кто похитил Алисию, — сказал я, — нанял местное дарование.
А тот притащил еще пятерых. Карабинеры арестовали всю шестерку, но главарь испарился. Он называл себя Джузеппе, как и мы будем его теперь звать. Мы сделали фоторобот и распространили по всей провинции. Однако результатов никаких. Если хотите, я дам вам копию. — Я помолчал. — Я понимаю, что это дело рискованное. Возможно, это, в смысле лошади, может быть просто совпадением.
Иглер наклонил голову набок.
— Пятьдесят на пятьдесят.
— Верно. И еще нынешний ультиматум...
— В нем ничего итальянского, а? — Вид у Иглера был добродушный. Но вот местные... Как раз подходящий стиль для тутошних, не правда ли?
— Да уж.
— Прямо так и видишь итальянца, который стоит за спиной у местного бандюги и говорит на ломаном английском: «Скажи ей позвонить мужу и ничего не говорить полиции». — По лицу его скользнула улыбка. — Но это все, как говорится, предположения.
Мы одновременно повернули и зашагали к машине.
— Эта девушка-жокей все еще немного дерганая, — сказал он.
— Это все последствия похищения. Некоторые всю жизнь потом боятся людей.
— Бедная девочка, сказал он, как будто и не думал прежде, что свобода — это тоже проблема. Обычно стражей порядка больше занимают бандиты, а не жертвы.
Я объяснил, почему с Джоном Неррити сейчас сидит Тони Вэйн, и сказал, что местные полицейские также узнают о Доминике. Иглер запомнил адрес и сказал, что свяжется с ними.
— Я думаю, что Тони Вэйн будет с нашей стороны главным. Он очень сообразителен — это на случай, если вы будете иметь с ним дело.
— Ладно.
Мы решили, что я пошлю ему фоторобот Джузеппе и отчет о похищении Алисии первым же утренним поездом, и с этим мы сели в машину.
— Ладно, мистер Дуглас. — Он вяло пожал мне руку, словно мы заключили сделку. В этом они были столь же не схожи с Пучинелли, как черепаха и заяц. Один резкий, другой хитрый, один туго затянут в форму, другой сидит, морщинистый, в своем панцире, один всегда на грани срыва, другой спокойный, как добрый дядюшка.