След Кайова
Шрифт:
— Благодарю вас, — сказала она просто.
— Примите мои соболезнования, сударыня. Жаль, что я не успел раньше. — Слов утешения я не нашел.
— Они напали внезапно, возникли из воздуха как привидения.
— Это апачи, сударыня. Мастера камуфляжа. Окружат прежде, чем успеешь открыть рот.
Я спешился и осмотрел ранчо. Поселенцы устроились возле большого ручья, дававшего достаточно воды, чтобы возделывать небольшой огород, и начали расчищать землю от камней под луг.
Нижнюю часть дома выложили из камней, верхнюю — из бревен, сплавляемых по реке. Огонь уничтожил крышу, сделанную из
Ружье Ланди оставалось там, где выпало из рук, и рядом с ним на земле лежало несколько гильз.
Ему было за тридцать. Красивое, одухотворенное лицо. Возможно, чуточку более красивое, чем того требовала окружающая обстановка. Хотя руки и несли следы тяжелой физической работы, но, очевидно, ему впервые пришлось столкнуться с такого рода занятием. Он носил дорогие щегольские сапоги, шляпу и пояс.
Пошарив в его карманах, я обнаружил пару золотых монет и немного мелочи. Все сложил на камень в кучу вытащенного из дома скарба, взял лопату и пошел к небольшому ручейку, где росла древняя акация с искривленным стволом. Там и вырыл могилу.
Для меня оставалось загадкой, почему они выбрали для своего дома именно это место. Все постоянные поселения находились далеко на востоке отсюда, а апачи и команчи чувствовали себя здесь хозяевами. Не говоря уже о том, что оно не отличалось никакой особенной дикой красотой.
— Завтра утром, — предупредил я, — отправляемся в Сан-Антонио. Вы с мальчиком поедете верхом, я пойду пешком.
Она ничего не ответила. Даже когда я завернул тело ее мужа в найденный кусок старого одеяла и опустил в могилу, она молчала. Паренек мне помогал. Засыпав могилу, я прочитал несколько строк из Библии, которые мог вспомнить: мне уже приходилось хоронить несколько человек до этого. Потом я нашел для них подходящее для ночлега место с мягким песком.
Мне не очень верилось, что апачи не вернутся в первую ночь. Уставший как собака, я поставил паренька в дозор и задремал. Когда настало утро, все еще ждал индейцев, но они, видимо, решив, что духи от них отвернулись, так и не появились.
Когда Кэйт Ланди проснулась, костер уже горел и вокруг разливался аромат кофе.
— Подкрепитесь, сударыня, — пригласил я. — У нас впереди долгий путь, и чем раньше мы отправимся, тем быстрее доберемся до обжитых мест.
Она встала, одернула платье и немного разгладила его рукой, а потом как потерянная осмотрела развалины своего дома, могилу мужа, те немногие, очень немногие вещи, которые у них остались. В лице ее появилась суровость.
— Я никуда не еду, — произнесла она тихо и очень твердо.
— Сударыня?
— Мы останемся. Здесь мы поселились и будем жить. Нам некуда идти. Благодарю вас, мистер Дюри, за все, что вы для нас сделали.
Так я познакомился с Кэйт и Томом Ланди и остался с ними жить.
Сидя у костра напротив Кэйт, я пытался догадаться, о чем думали горожане. Потом мысли мои переключились на обыденные дела, как продать скот. И снова возвращался к случившемуся несчастью.
Они убили замечательного молодого человека, который пошел на свидание с девушкой. Правда, он нарушил местные правила, перешел улицу и ступил в квартал. Но он никому не причинил вреда, даже не помышлял об этом.
Мойра, официантка из ресторана, знала, что из себя представляла Линда Макдональд, и Джон Блэйк тоже. Да и остальные не оставались в неведении ни на ее счет, ни на счет ее отца. И каждый в глубине души чувствовал свою вину и боялся возмездия. Вот почему все они так неистово ждали атаки, а ее все не было. Но мы и не отступали.
Столб бледного дыма нашего костра и белые крыши фургонов хорошо просматривались из города и не давали им забыть о случившемся. Как не давало им покоя наше странное поведение.
Уже неделю город жил как осажденный лагерь, готовый к отражению нападения. Чем дольше мы медлили, тем больше становилось беспокойство горожан, доводя их напряжение до предела. Дела приходили в упадок, поскольку в маленьком городке трудно найти бизнес, не требующий выхода на внешний рынок.
Появилось всего лишь еще одно стадо, и деловые люди уже должны были осознать, что им угрожает свертывание выгодной торговли.
О чем же все-таки думали там, в городе? Что собирались делать? Чего ожидали?
Утром восьмого дня мы заметили два покидающих город фургона, движущихся на запад. Кэйт взяла у меня бинокль, чтобы получше разглядеть беглецов, вернула со словами:
— Банион уезжает.
Мы видели, как люди, стоявшие на улице, провожали его взглядом.
Матт Полок погнал стадо на восток, взяв с собой половину своих ковбоев. Остальных оставил нам на помощь. Мясом мы были обеспечены, поскольку Матт дал несколько коров, да и я подстрелил бизона.
Утром десятого дня прибыли первые фургоны. Один из них с припасами и тысячами патронов. Еще три больших грузовых доставили колючую проволоку и опорные столбы. Тут же закипела работа. Специально отряженная команда села в фургон и на ходу разбросала столбы по местам. После того как их установили, вдоль них стали натягивать проволоку, закрепляя гвоздями. Восемьдесят работников с парой смен лошадей быстро возводили такие ограждения на непересеченной прерии.
Все утро горожане не спускали с нас глаз. В полдень на тропе появился Джон Блэйк, одетый в свой черный суконный костюм. Подъехав поближе, он остановился и внимательно оглядел сооружение.
С нами был профессиональный наемник, Харви Нугент, участник трех междоусобиц в Техасе и дюжины стычек с индейцами. Блэйк хорошо его знал.
— Как дела, Джон? — весело поприветствовал его Нугент. — Слышал, что ты где-то в этих краях.
— Вот уж не ожидал встретить тебя на строительстве ограды, Харви. Кстати, что это? Защита от. снега?
Харви хмыкнул.
— Плохой город ты выбрал на сей раз, Джон. А ограда стоит на земле, которую миссис Ланди взяла в аренду у железнодорожной компании.
Блэйк еще раз тщательно осмотрел ограду и все понял. Развернув лошадь, он поскакал на холм к фургону Кэйт.
Мы наспех соорудили ей палатку от солнца, в которой она сидела и наблюдала за работой.
— Есть горячий кофе, Джон, — предложил я, — легкий и отстоявшийся.
Он остановил коня и молча смотрел на изгородь.
— Думаю, не стоит спрашивать, кому теперь принадлежит земля с другой стороны города?