След лисицы
Шрифт:
Тут тоже были ворота: полукруглые, деревянные, железными полосами обитые. Открытые, к счастью, нараспашку.
За второй стеной начался совсем другой город. Тихий и достойный князя. Под копытами коней – каменная мостовая, дома, выкрашенные в белый цвет, народу было совсем немного. Видимо, внутри Лисгорода был еще один городок, лично принадлежащий ее мужу, а теперь и самой Листян. Эта мысль вызвала у нее улыбку.
Замерла вдруг, удивленно разглядывая диковинного зверя, сидящего на крыльце одного из домов — небольшого, пушистого и с длинным
— Что это, кошка? — осмелилась она задать вопрос. — Маленькая такая. Они тут… обитают?
— В каждом доме есть, — равнодушно ответил Матвей. — Мышей ловят.
— И в вашем… в нашем доме тоже?
— Разумеется. А ты кошек любишь, да?
— Пока не знаю, — она сама от собственной смелости трепетала. Неужели с этим страшным человеком можно разговаривать? — У кохтэ только дикие кошки водятся, степные, хищные.
Ей вдруг захотелось рассказать, как однажды Наран пытался такую кошку приручить, но вовремя замолчала и опустила глаза. Какой Наран, опомнись, девочка! Ты замужем за другим мужчиной.
— Я больше собак люблю, — сказал ей «муж». — Они умные и преданные. На охоту с ними можно. Вы в степи охотитесь?
— Да, на маргачей или птицу. Кусарок ловим, на лис силки ставим… ой!
Вот же дура! В Лисгороде говорить про охоту на лис! Здесь ведь лиса почитается как священное животное! Покраснела снова, смутилась, замолчала, но Матвей не заметил ее промаха.
— Возьму тебя на зайца. Ты ведь степнячка, ездить верхом умеешь. И, наверное, стреляешь из лука? Не зря же у тебя лук и стрелы в сундуке.
Значит, он копался в ее вещах. Перебирал, наверное, одежду, разглядывал, может быть — смеялся над ней. У кохтэ не принято гнаться за роскошью. И шуб у них нету богатых, разве что тулупы овчинные на самые холодные дни. Когда-то у Листян было много золотых украшений, но потом она все отдала брату, чтобы он купил еды своим людям. Наверное, надо было самые красивые серьги себе оставить. И браслеты с монетками, что так красиво звенели. Но теперь уже поздно плакать о том, что невеста оказалась не такой уж и богатой. Зато брат с ней отправил пять десятков воинов со сменными конями, а это сокровище дороже, чем всякое золото.
Возле самого большого дома – снизу каменного, а сверху деревянного была еще площадь, круглая и с деревянным помостом посередине.
— Здесь решения князь принимает и оглашает указы. Ну и головы секут тут же.
Что? Листян, ещё минуту назад думавшая о мясной лавке, вздрогнула. Головы? Секут?
У кохтэ кровь человеческую можно проливать было только в бою. Даже пытки (несмотря на то, что отец и братья всегда ограждали Листян от жестокостей мира, она все прекрасно понимала) были обязательно бескровными. Даже кнутом стегали так, чтобы кожу не рассечь. И слова Матвея про казни ее порядком напугали. Впрочем, наверное, не так уж и часто тут головы рубят, верно?
Внимание ее привлёк какой-то странный куль возле помоста. То есть, вначале ей показалось, что это куль. А приглядевшись, она поняла: голова это человеческая.
Побелев, всхлипнула, закусила губу до крови.
Матвей покосился на неё и вздохнул.
— Мужеубийца. Их по шею в землю закапывают. Так и торчат, покуда не издохнут или собаки до смерти не изгрызут.
— Женщина? — ахнула Листян, оборачиваясь.
Если это и была женская голова, то уже было не понять. Волосы острижены коротко, лицо опухшее, изуродованное. Показалось ли ей, что в глазах ещё сверкала жизнь?
Листян сделалось дурно, закружилась голова. Она ухватила мужа за широкий рукав.
— Князь, нет ли у моров обычая по праздникам миловать осужденных? В честь свадьбы твоей отпусти несчастную! Или хотя бы даруй ей легкую смерть!
Голос ее прозвучал неожиданно звонко на пустой площади, и отмахнуться от него у Матвея бы не вышло. Все замерли, ожидая его ответа.
Князь молчал. Наверное, очень ему не хотелось заниматься такими глупостями сейчас. Он был немолод, устал с долгой дороги, проголодался. А тут — чужеземка, незнакомая с обычаями их, вздумала всякие глупости просить. Поглядел на бледную девушку с дрожащими губами, вздохнул досадливо.
— Пожалуйста, — еле слышно выдохнула она.
Что ж, жена у него молодая милостива и добра. Наверное, это даже к лучшему. Кивнул, рот искривив, одному из дружинников.
— Откопайте. Объявите при народе, что княгиня молодая миловать велела, пусть знают. Да повесьте к вечеру.
Невелика милость! А голова вдруг заскрипела хрипло:
— Благослови тебя лисица, княгиня! Да будет чрево твоё плодородно…
Листян снова затошнило. Лисгород потерял для неё всяческое очарование. Никогда она его уже не сможет полюбить, запомнив этот голос до конца своих дней.
— Надо было вырвать ей язык, – еле слышно пробормотал князь Вольский. – Жаль, не догадался приказать.
А здания вокруг стояли деревянные и каменные, и выходили крыльцом на площадь. Листян поклялась себе не выглядывать в окна. Ее сняли с лошади и ввели в дом по высокой крытой лестнице. Дом был холодный и гулкий, с каменными стенами, узкими окнами и деревянными полами.
— Сие княжеские палаты, – пояснил Матвей. – Жить будем здесь до тех пор, пока я у власти. Потом в другой терем переедем. Сегодня отдыхай, а завтра покажу тебе, где ходить можно.
— А воины мои? – все же она была ханской дочкой и поэтому не могла не вспомнить о своей полусотне.
— Для них есть хоромы возле башен круглых. Пока там расположим. Потом решим, где они служить будут. Где – и кому.
Возражать мужу при его людях Листян не стала, бросив только обеспокоенный взгляд на вышедшего им навстречу из дома Ольга. А он тут откуда? Судьбой мора степнячка совершенно не интересовалась, видимо, зря. Судя по роскошной одежде, он тут гость, да гость почетный. Не воин уже.