След на дне
Шрифт:
— Какие же преступления мог совершить этот тип?
— Все те, что я назвал, плюс браконьерство. Впрочем, браконьеры и есть воры, точнее — грабители. Природу грабят, людей, государство. Если под топором хищника исчезает лес, то высыхают ручьи, реки. Растрескивается, превращается в пыль почва. Ветры уносят плодородный слой. Без пищи и воды не могут существовать животные — звери и птицы погибают или переселяются. Конец: земля превратилась в пустыню… Если же браконьеры принимаются за зверей…
— В Америке перебили бизонов!
— Да, истребили миллионные стада бизонов. Только нам
Они расстались.
Джафар поглядел вслед Белову. Невысокий, сухощавый, капитан бесшумно взбежал по ступеням крыльца, кивнул милиционеру у двери, исчез на лестнице.
ГЛАВА ВТОРАЯ
СТАЛЬНОЙ ОСТРОВ
Джафар стоял на корме катера, только что отвалившего от причала искусственного островка. Застывший посреди моря решетчатый остров чем-то напоминал водяного паука. Только вместо многочисленных ножек-ниточек у него были толстые стальные сваи. Помост, тело острова, высоко поднимался над водой, чтобы в шторм не достало самой большой волной. В центре помоста красовалась устремленная в небо огромная вышка. От ее кончика и до уровня моря было около шестидесяти метров. Так что, когда Джафар взбирался на полати — крохотную площадку под верхним срезом вышки, он оказывался как бы на крыше двадцатиэтажного здания.
Сегодня Джафар пробыл на полатях от зари и до обеда. Еще накануне мастер распорядился с рассветом приступить к смене сработавшегося долота. Оно укреплено на конце бурильной колонны, уже достигшей двухкилометровой длины. Чтобы добраться до долота, требовалось извлечь из скважины все трубы — «поднять инструмент», как говорят нефтяники.
Операция началась с наступлением утра, когда краешек солнца только показался из-за моря и с берега потянулись на охоту за рыбой первые стаи длинношеих бакланов. Механик включил дизельные моторы. Загрохотала могучая лебедка, вытягивая первую свечу — длинную тяжелую трубу, из которых свинчена колонна.
Когда стальная махина выползла из устья скважины, вступил в дело механический ключ весом в тонну. Его на тросах подвели к скважине, отвинтили трубу, и лебедка потянула свечу наверх.
Все выше и выше поднималась труба. Джафар уже был наготове в своем вороньем гнезде. Вот верхний обрез свечи поравнялся с полатями. Рабочий ловко захлестнул ее веревкой, крепче уперся ногами в настил площадки и, подтянув перепачканную в жидкой глине многопудовую трубу, завел ее за палец — специальный выступ в стене вышки.
А трос лебедочного кронблока уже тащил из недр новую свечу.
В двухкилометровой бурильной колонне многие десятки свечей, и подъем инструмента закончили только к полудню. Как гигантские макароны в пачке, выстроились за пальцем бурильные трубы. Пришедшее в негодность долото заменили новым. После короткого отдыха все пошло в обратном порядке: одна за другой свечи свинчивались в колонну и исчезали
На вахту заступила новая смена. Бурение возобновилось. Где-то глубоко под морским дном зубастое долото вгрызалось в породы, метр за метром подбираясь к нефтеносным пластам.
Между тем катер быстро бежал к берегу. Стихал грохот бурильного агрегата. Островок уменьшался в размерах, будто уходил под воду. Вскоре можно было различить только вышку. Затем исчезла и она. Катер причалил к пристани.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
НА РЕЗИНОВОМ ПЛОТУ
Джафар со своим надувным плотом и снаряжением для подводного плавания расположился на пустынном пляже, у самой кромки воды. Поселок, контора промысла и морских разведчиков нефти, причал для катеров, автобаза — все это осталось в стороне.
В море маячили свайные помосты с островерхими вышками. Иные скважины находились в работе, но большинство было уже пробурено. Нефть перекачивалась на берег по трубопроводам, проложенным по дну Каспия.
Одна вышка стояла на отлете, километрах в четырех от пляжа. Джафару хорошо были видны и сам островок и темные точки возле него — катера и киржимы. Суда заканчивали укладку нефтепровода. Эта буровая имела номер двадцать четвертый. Геологи долго спорили, прежде чем решились проложить скважину на новом участке: многие считали его бесперспективным. И вот из двадцать четвертой ударил мощный фонтан горючего.
Джафар улыбнулся, снял безрукавку. Расправив плечи, с удовольствием оглядел море. Был один из немногих дней, когда на Каспии полный штиль. Неподвижная вода казалась синей только на горизонте, а у берега она напоминала расплавленный алюминий.
Каспий, или Хазар по-азербайджански, удивительное море. Здесь мирно соседствуют крабы и раки, в сетях, поставленных на какую-нибудь мелкую рыбу, нередко запутываются белуги в пятнадцать-двадцать пудов, двухметровые осетры, огромные севрюги, сазаны…
Сейчас Каспий спокоен, ласков. А стоит только из-за прибрежных холмов вырваться знаменитому северному ветру, как море мгновенно вскипает, покрывается мелкими злыми волнами. Они быстро растут, дыбятся. И вот уже глыбы бело-зеленой воды обрушиваются на корабли, на устои стальных островов, на прибрежные рифы и скалы. Бывает, бешеный норд и штормовые валы корежат и рушат тысячетонные сооружения в море, и люди, если их заблаговременно не переправили на берег, бесследно исчезают в пучине.
Лет пятнадцать назад так погиб отец Джафара. Он был мастером в бригаде, которая впервые стала бурить нефтяные скважины далеко от берегов — в открытом море. Стальной островок бригады стоял на песчаной банке, километрах в одиннадцати от суши. Дело происходило зимой. Добуривались последние метры глубокой разведочной скважины, когда налетел жесточайший шторм. Все произошло неожиданно, вопреки предсказаниям синоптиков, и людей с буровой вовремя не сняли. Там остались две вахты и сам мастер.