След нумизмата
Шрифт:
Андриенко кивнул головой. Он хорошо знал старого Генрихта, Франц мог послать к нему только с очень редкостной монетой, в истинности которой сам старый немец сомневался.
– - Дядя мой также выделял эту монету из всей коллекции, даже поместил ее в отдельный футляр, -- заметил Дергунов, подавая хозяину дома черную коробочку.
Пока Александр Фомич искал в ящике стола лупу, молодой человек из внутреннего кармана сюртука достал средних размеров тетрадь в черном коленкоровом переплете и положил ее на край стола.
– - А тут изложена вся история этой монеты, -- пояснил он.
Достав из коробочки монету, профессор несколько секунд разглядывал ее, затем изменился в лице и, подойдя к окну, пошире распахнул бархатные портьеры. Пока он при свете дня внимательнейшим образом исследовал раритет, забытый им гость с видимым любопытством наблюдал за поведением старика, при этом словно решая про себя и еще какую-то сложную математическую задачу.
Наконец Андриенко вернулся за стол, отложил в сторону очки и, огладив рукой свою седую бородку клинышком -- знак явного волнения, спросил:
– - Откуда это у него?
– - Все записано в тетради, я же вам говорил. Можете не сомневаться, монета подлинная.
С полчаса Андриенко внимательно читал тетрадь, затем отложил ее в сторону.
– - Поучительная история. Если это действительно так, как здесь изложено... Сколько вы хотите получить за монету?
– - Пять тысяч рублей серебром.
Профессор с удивлением посмотрел на уроженца Саратова.
– - Вы не шутите? Это же целое состояние.
– - Вот именно поэтому я к вам и пришел. Вы ведь самый богатый из коллекционеров.
Андриенко коротко глянул на Дергунова, высоко поднял брови и хмыкнул.
"А он не так прост, как кажется".
Да, жирные полтавские черноземы Андриенко удачно соединились с капиталами конезаводчиков Финогеновых, и пять тысяч рублей не составили бы большой суммы для старого ученого.
– - А почему вам нужно именно пять тысяч, а не три или десять?
– - не удержался и полюбопытствовал нумизмат.
– - Признаться, я еще в Саратове пробовал заняться коммерцией, но прогорел, а тут и в карты проигрался, что сами понимаете, долг чести. Так что до вторника мне надо срочно достать деньги.
– - Хорошо, я согласен, -- откладывая в сторону и тетрадь, и коробочку с монетой, сказал Андриенко.
– - Но с одним условием. Я все должен хорошенько изучить. Эта монета для нас пока что "терра инкогнита" -- земля неизвестная. Мы очень мало знаем о том, как она была создана и почему. Лишь немногие видели существующие экземпляры. К тому же сейчас в доме просто нет таких средств, а в воскресенье банк не работает.
– - Да, я знаю. Но вы можете мне дать некий задаток? Хотя бы пятьсот рублей ассигнациями?
Чуть поразмыслив, старый коллекционер решил, что игра стоит свеч. Даже если монета и окажется подделкой, то хорошая подделка тоже стоит таких денег.
– - Хорошо, вы их получите.
Он позвонил в колокольчик и сказал вошедшему Мирону:
– - Принеси, голубчик, пятьсот рублей и отдай вот этому господину.
Пока слуга ходил за деньгами, Александр Фомич с задумчивым видом листал черную тетрадь. Потом он спросил:
– - А почему же вы, молодой человек, не оставили своей записи? Должны оставить.
Тут Дергунов, первый раз за беседу, смутился:
– - Понимаете, господин профессор, я постеснялся. Почерк у меня, знаете ли, не соответствует красоте предыдущих записей. Не дал мне господь такого дара.
– - Здесь не дар нужен, а усидчивость, -- вздохнул Андриенко и пододвинул тетрадь к Дергунову.
– - Ну хоть автограф оставьте на память потомкам.
– - Вот это с удовольствием, -- согласился молодой хват и долго, старательно выводил свою подпись в тетради.
Как раз вернулся Мирон, отдал деньги гостю. Тот их быстро пересчитал, сразу повеселел и откланялся.
– - До вторника, господин профессор. Расписки о передачи монеты я не требую. О вашей честности по Петербургу и так легенды ходят.
Андриенко смутился. В отношении чести старик действительно был педант, в молодости даже дважды дрался по этому поводу на дуэли.
Проводив молодца до двери кабинета, Алесандр Фомич вернулся за стол, по пути успев поморщиться. В комнате остался стойкий запах цветочного одеколона. Но через минуту профессор уже забыл о нем. Он вытащил из книжного шкафа несколько солидных фолиантов, а из бюро пару планшетов с наградными и памятными медалями, монетами и жетонами Николаевской эпохи. Долго и тщательно Андриенко сравнивал свое новое приобретение с этими своеобразными памятниками старины и все более убеждался в подлинности монеты.
– - Без сомнения, рука художника Рейхеля, -- бормотал он себе под нос, разглядывая в лупу полученное богатство, -- совсем как на портрете императора Александра на памятном жетоне с сельхозвыставки в Хельсинки. Или хотя бы вот эта памятная медаль ко дню рождения императора. Хотя... это может быть даже работа Лялина.
И чем больше профессор утверждался в этой мысли, тем большее его охватывало волнение.
– - Монета Шуберта с гладким гуртом, а эта с надписью. Что это значит? Это значит, что монета Шуберта недоделана или даже подделка!
Андриенко больше не мог удержаться. Торопливо написав несколько записок, он звоном колокольчика вызвал к себе заспанного дворецкого.
– - Мирон, возьми извозчика и развези записки по этим адресам.
– - Хорошо, барин, -- согласился слуга, но, уходя, проворчал себе под нос: -- И в воскресенье покоя нет.
Дожидаясь гостей, профессор некоторое время взволнованно ходил по диагонали расстеленного на полу бухарского ковра. Затем ему пришла в голову мысль оставить свою запись в тетради. То, что монета уже его, Андриенко не сомневался. Надо будет, он и десять тысяч отдаст, пятнадцать, за ценой не постоит.