След тигра

Воронин Андрей Николаевич

— Странно, — глухо проговорила Евгения Игоревна. Глеб посмотрел на нее, и она вызывающе вздернула подбородок. — Что ты так смотришь? Разве тебе самому не кажется странным, что люди умирают именно тогда, когда им больше всего хочется спастись, повернув обратно? Что это значит? Почему? Они что, заранее чувствуют приближение смерти? Или это смерть сама безошибочно выбирает тех, кто устал и не может больше ей сопротивляться?

Возчиков испуганно огляделся, будто ожидая увидеть за соседним деревом костлявую старуху со ржавой зазубренной косой наперевес.

Глеб заметил это движение, и оно взбесило его. Похоже, плотность психов на один гектар площади здесь действительно растет с пугающей быстротой.

— Не знаю, — справившись с раздражением, сухо произнес он. — И не хочу знать. Смерть выбирает… Бред собачий!

— Ты действительно так думаешь, меткий стрелок? — с невеселой улыбкой спросила Горобец.

— К черту, — невпопад и не слишком вежливо ответил Глеб и большими шагами двинулся вниз по склону, туда, где остался Тянитолкай.

Глеб Петрович Жуков лежал ничком, уронив голову на руки, все еще сжимавшие карабин. Изумрудный мох справа от него был густо усыпан стреляными гильзами. Судя по их количеству, Тянитолкай успел расстрелять не меньше трех обойм, пока его самого не настигла пуля — вернее всего, как и говорила Горобец, случайная.

Слепой с первого взгляда понял, что Евгения Игоревна права: Тянитолкай был убит наповал и даже, наверное, ничего не успел почувствовать. Вместо затылка у него было сплошное кровавое месиво, откуда торчали клочья волос и зазубренные осколки черепной кости. Правое плечо куртки почернело от пропитавшей его крови, и на этом фоне жутковато розовели какие-то светлые комочки.

Глеб присел над убитым и осторожно перевернул его на спину, хотя особой нужды в этом не было. Карабин выскользнул из мертвых пальцев и бесшумно лег на пружинистую подушку мха.

Глаза Тянитолкая были широко открыты, над левым чернело входное отверстие, от которого к виску тянулась тонкая кровавая дорожка, казавшаяся совсем незначительной по сравнению с развороченным затылком. Глеб озадаченно почесал в затылке, посмотрел вверх, откуда прилетела пуля, потом перевел взгляд на камень, за которым тот лежал. По всему выходило, что нужно было очень редкое стечение обстоятельств, чтобы пуля, посланная сверху, ударила Тянитолкая именно туда, куда она его ударила.

Он обернулся на звук шагов. Евгения Игоревна подошла и тоже опустилась на корточки над убитым.

— Странно, — задумчиво произнесла она, легко коснувшись кончиками пальцев небритой щеки мертвеца. — Не понимаю, как его угораздило… Стреляли сверху и справа, а попали слева и снизу… Как это могло получиться?

Глеб тяжело уставился ей в глаза, но взгляд Евгении Игоревны был немного испуганным, печальным и недоумевающим. Тогда Сиверов посмотрел на Возчикова, который, слегка прихрамывая, спускался по склону. Возчиков был безоружен, о чем Глеб прекрасно знал и без дополнительного осмотра.

Горобец немного переместилась, не вставая с корточек, и провела ладонью по шершавой поверхности камня. В одном месте ее рука задержалась, и, бросив

туда взгляд, Глеб заметил светлую, явно совсем свежую выщербину. Он прикинул, как должна была пройти пуля, срикошетировав от этого места, и всухую сплюнул под ноги. Все было ясно.

— Рикошет, — сказал он, хотя мог бы и промолчать. — Чертова случайность…

Он протянул руку и, привычно преодолев внутреннее сопротивление, закрыл Тянитолкаю глаза. Влажная от еще не успевшего просохнуть пота кожа была липкой и прохладной на ощупь — тезка уже начал остывать.

— Случайность, — с сомнением повторила Евгения Игоревна. — Случайность ли? Не смотри на меня так, — быстро сказала она, поймав сердитый взгляд Глеба. — Я никогда не была суеверной, не плевала через плечо, встретив черную кошку, и смеялась над всеми этими псевдонаучными статейками в желтой прессе, над разными полтергейстами, энергетическими полями, тонкими телами и прочей чепухой наподобие переселения душ. Я занимаюсь наукой и привыкла верить фактам. И все-таки… Он ведь чувствовал, что умрет, разве ты не заметил? Он это знал, а я, проклятая идиотка, с маниакальным упорством гнала его вперед…

— Прекрати истерику, — сухо сказал Глеб, отстегивая от пояса саперную лопатку. — Ты сама себе противоречишь. Если его убила какая-то сверхъестественная сила, тогда какая разница, куда ты его гнала — вперед или назад?

— Да, — неожиданно поддержал это несколько сомнительное заявление подошедший Возчиков. Он говорил тихо, почти робко, и опять протирал свои проклятые очки. Глебу захотелось дать ему по рукам, выбить очки и раздавить каблуком, но он сдержался. — Да, — повторил Олег Иванович, — вы целиком и полностью правы, Федор… э… Петрович. Тому, что здесь обитает, безразлично, стоите вы к нему спиной или лицом. Боюсь, все мы совершили непростительную ошибку, перейдя болото.

— Что? — презрительно спросил Глеб.

— Да-да, я вас понимаю. Вы рационалист до мозга костей. Я сам был таким когда-то, но, как видите… Согласитесь, мой опыт пребывания в здешних местах намного обширнее и продолжительнее вашего, и я знаю, о чем говорю. Вернее, не столько знаю, сколько чувствую.

— Это вы очень точно подметили, — согласился Глеб. Он прислонил к камню винтовку, сбросил рюкзак и с лязгом вогнал штык лопаты в каменистую землю. — Ваш опыт пребывания в здешних местах настолько обширен и продолжителен, что вы, похоже, слегка повредились рассудком.

— А я и не спорю, — тихо согласился Возчиков. — Может быть, и повредился. По-моему, с каждым, кто сюда попадает, рано или поздно происходит что-то в этом роде. Я имею в виду, — поспешно поправился он, — только тех, кому удается достаточно долго оставаться в живых…

Глеб помолчал, подыскивая достойный ответ, не нашел и мысленно махнул рукой. «В самом деле, — подумал он, — что это я затеял спор с сумасшедшим? Сам, что ли, не совсем здоров?»

— Возьмите вторую лопату, — приказал Сиверов, — поднимитесь наверх и начинайте копать еще одну могилу.