След в ущелье Тимбэл
Шрифт:
— О чем тебе думать всю ночь напролет, Джим?
— Лучший свет, чтобы рассмотреть чьи-то следы, — солнечный. Но есть и такие люди, которым лучше работается в темноте. Как те, которые, как мне кажется, охотятся за тобой, Уолт!
Дэвон немного помолчал, а потом поинтересовался:
— Ты нашел конюшню, чтобы оставить мула?
— Ему не нужно стойло, — грустно усмехнулся Джим.
— Ты что, собираешься оставить его прямо на улице?
— Этот старый мул теперь навсегда останется там, где он есть, пока не сгниют его кости, —
— Что? Он тебе не нужен?
— Нет, сэр. Он сдох на пути сюда, Уолт.
— Вот не повезло! Я добуду тебе другого. Лучше прежнего.
— Лучше не бывает. Ни один не будет ступать так уверенно по тропе, как этот. А его длинные уши чуяли опасность, когда она была еще за милю от нас. Он только коротко всхрапывал, и это означало опасность. Я немедленно скатывал одеяла и хватался за винтовку. Барни никогда не ошибался. Да, сэр, это была полезная тварь, мой старый Барни!
— Сколько же ему было лет, Джим? — полюбопытствовал Дэвон, чувствуя что-то странное в рассказе старика.
— Около семнадцати. Мог бы прожить еще много хороших лет, но уж коли суждено было умереть, то, думаю, он рад той смерти, которой умер!
— Неполадки с сердцем?
— В общем, да. Неприятности с сердцем.
— У мулов так бывает?
— В этих местах у мулов и лошадей часто болит сердце. Так уже унесло многих из них.
— Но в чем же все-таки причина? Что это было?
— Пули из винчестера…
Дэвон в изумлении уставился на старого друга.
— Это был хороший, искусный выстрел, — уточнил Джим, — Барни быстро умер. Только закашлялся и тут же упал. Его кашель подсказал мне, что надо соскочить с седла, поэтому я уже стоял на ногах, когда он полетел с обрыва.
— Джим, кто это сделал?
— Те, кто следят за нами, Уолт. Они и сделали это. Я обшарил все скалы, но не увидел никаких следов.
— Трусливые подонки! — воскликнул Дэвон. — Чертовы подонки! Они устроили на тебя засаду, Джим?
— Лучший способ порвать цепь — распилить самое слабое звено, — философски заметил старик. — Чему тут удивляться? Я даже ожидал чего-то такого.
— Ожидал?
— Да, ожидал.
— Благодарю тебя, Господи, что это случилось на тропе, где есть скалы, чтобы спрятаться, а не на ранчо, где совершенно невозможно укрыться, — произнес с проникновением Дэвон.
— Да, Уолт. На ранчо у нас совсем голое место.
— Кроме дома. Полагаю, старые бревенчатые стены выдержат пули?
— Да, это старые, крепкие стены, — кивнул Джим.
— Правда, они уже немного подгнили. Может, их надо подремонтировать?
— А там нечего ремонтировать, — сообщил Джим. — Там все уничтожил пожар, Уолт.
— Великий Боже! Пожар? Что случилось, развалилась старая печь?
— Не знаю, — ответил Джим. — Я вернулся с пастбища, беспокоясь, куда ушли коровы…
— Подожди, что ты говоришь? Скот пропал?
— Весь подчистую, кроме одной рыжей коровы. Она хромая, не могла поспеть за другими.
— Угонщики
— Сначала я тоже подумал, что вокруг рыскают угонщики скота, и попытался их найти. — Джим говорил в своей обычной спокойной манере. — А когда возвращался, заметил впереди дым. Поднявшись на холм, увидел, что дом уже наполовину сгорел. Остальное быстро догорело у меня на глазах.
— Так. Значит, они уничтожили ранчо, — констатировал Дэвон.
— Похоже, так, — согласился старый Джим. — Я сидел в седле, ехал и смотрел на пожар, когда вдруг пуля просвистела мимо моего уха, да и Барни начал как-то спотыкаться. Поэтому вспомнил, что подковы у него почти износились. Забеспокоился, что он попортит свои нежные ноги, если его быстро не подковать. Вот я и отправился в Уэст-Лондон. Здесь, вверху по улице, есть Райт, кузнец, он хорошо подковывает лошадей, да и мулов тоже.
— Так ты поехал и они обогнали тебя, Джим? — спросил Дэвон.
— Они ехали прямо за мной, справа и слева и искали короткий путь, чтобы отрезать мне дорогу. Но в скалах мой старый Барни задал им жару! У него никогда не было большой скорости, но в скалах он стоил двоих! Но только мы выехали в долину и, может быть, неосторожно оказались под луной, как они подстрелили его подо мной, и он свалился в пропасть. Похоже, подумали, что я упал вместе с ним, потому что даже не дали себе труда приблизиться и посмотреть. Я подождал их немного, а потом вспомнил, что у меня почти не осталось жевательного табака. Поторопился пойти его купить. Но все магазины оказались закрыты! — Старик покачал головой и добавил: — Магазины Уэст-Лондона получают хороший жевательный табак, Уолт!
Дэвон потер костяшками пальцев лоб:
— Значит, уничтожили ранчо, подстрелили твоего мула и хотели убить тебя…
— Да, похоже, так. Лучше тебе ложиться спать, Уолт, потому что ты молод, а молодые не могут обходиться без сна, так уж устроено.
— Джим, ты видел хотя бы одного из них?
— Они были в масках, Уолт, хотя все это происходило вечером. Люди были в масках, но мне кажется, я хорошо рассмотрел некоторых лошадей. Тот, кто имеет дело с лошадьми, так же легко их запоминает, как лица, Уолт.
— Это ты и Гарри. И спасибо Господу Богу за это! О, Джим, когда мы загоним в угол кого-нибудь из этих ребят, они пожалеют о том, что сделали!
— Да, сэр, — согласился Джим. — А когда ты займешься этим, вспомни, что они пристрелили моего Барни, — это ведь тоже убийство. Я-то держу мою винтовку смазанной и не думаю, что промахнусь, стреляя в них с любого расстояния на солнце, при луне или под звездами. Хочешь жвачку? — Он протянул Дэвону остатки жевательного табака, от которого тот отказался, и проворчал: — Бедный старина Гарри! Он меня проклинает и старается отвернуться, когда видит, как я откусываю от плитки. Завидуя, что не может так же посмаковать. — И он вгрызся белыми, крепкими зубами в спрессованный табак.