След зверя
Шрифт:
— Господи Иисусе…
Элевсия бросилась вперед и открыла окно. Человек проворно спрыгнул на пол и заключил аббатису в свои объятия.
— Тетушка, я так счастлив вновь вас видеть! Отойдем в сторону, я хочу лучше вас разглядеть.
— Франческо, как же вы меня испугали! Надеюсь, вас никто не заметил? Большинство моих дочерей дали нестрогий монашеский обет.
Но счастье видеть Франческо, иметь возможность его обнять оказалось сильнее. Аббатиса простонала:
— Какая радость… Мне кажется, что вы еще больше выросли. О… Мне о многом надо вам рассказать, о стольких страхах, стольких вопросах, что я даже не знаю, с чего начать.
— Впереди еще долгая ночь, тетушка.
— Боже мой… Этот эмиссар,
Аббатиса закашлялась, сдерживая рыдание.
— О, Франческо, Франческо, я думала, что уже никогда не увижу вас, что все потеряно… Мой племянник… Мой дорогой, мой милый племянник…
Мимолетное облегчение озарило прекрасное лицо Элевсии. Она продолжила:
— Вы все больше и больше походите на свою мать, мою сестру. Известно ли вам, что она была самой красивой из всех нас? Добродетельная, очаровательная Клэр… Ей, как никому другому, подходило это имя [104] .
104
Claire означает «светлая», «ясная». (Примеч. пер.)
Франческо напрягся, услышав одно из имен. Он отвел аббатису в ее комнату. Окна кабинета выходили в сад, и их могли заметить.
— Так вы говорите, что Аньес де Суарси угрожает разбирательство в инквизиторском суде?
— Когда приехал этот подлый Флорен, он отказался назвать мне ее имя. Его сообщила мне сама мадам де Суарси, когда две недели назад умоляла меня присмотреть за ее дочерью. Наша сестра-гостиничная, Тибода де Гартамп, взяла малышку под свое крыло, но Матильда оказалась таким трудным ребенком.
— Что еще сказала вам мадам де Суарси?
Элевсия села на краешек кровати и скрестила руки. Ее била дрожь. Несмотря на жару, стоявшую в последние дни, все ее тело пробирал смертельный холод. Она видела в этом признак скорой смерти. Предвещаемый конец не волновал ее, поскольку не существует никакого конца. Но она боялась, что ей не хватит времени, чтобы помочь своему племяннику.
— Она была немногословна. Аньес знала, что инквизитор остановился у нас, и боялась осложнить мои отношения с ним. Смрадный запах этого Никола Флорена чувствуется всюду, он отравляет воздух, мы задыхаемся от него… ну, по крайней мере некоторые из нас. Жанна, наша казначея, никогда не совершала столь длительных поездок, а теперь она старается как можно реже возвращаться в аббатство. Аннелета Бопре, наша больничная, почти никогда не покидает своего гербария. Милая Аделаида цепляется за свои горшки и вертела, словно от них зависит ее жизнь. Что касается моей доброй Бланш, возраст позволяет ей предаваться молчаливым мечтаниям, которые с каждым днем становятся дольше. Но многих других совершенный внешний вид этого опасного существа ввел в заблуждение. Он такой красивый, такой обходительный и такой набожный, что я порой спрашиваю себя, не лишилась ли я рассудка, подозревая его в худшем. Ангельское лицо. Я не осмеливаюсь открыться своим подругам, поскольку боюсь поставить их в неловкое положение. В конце концов, большинство тех, кто, как я чувствую, на моей стороне, выбрали несомненно лучший способ: бегство. Напротив, некоторые из моих дочерей удивляют и беспокоят меня: Берта де Маршьен, наша экономка… Мне надо было избавиться от нее сразу же после своего приезда в Клэре. Что касается Эммы де Патю, сестры, обучающей детей, то ее брат — доминиканец и инквизитор в Тулузе. Я как чумы боюсь этих так называемых чистых душ, которые никогда ни в чем не сомневались.
Элевсия вздохнула, потеряно глядя в пространство, а потом продолжила:
— Я избавлю вас от перечисления имен тех, о ком не знаю, что и думать: Тибода де Гартамп и даже очаровательная Иоланда де Флери… Значит, надо было этому существу проникнуть в наши стены, дабы я внезапно осознала, что знаю своих духовных дочерей лишь в лицо и по улыбке? Я продвигаюсь на ощупь к их сердцам, которые открываю для себя заново.
Казалось, Элевсия была сбита с толку, но Франческо ждал, понимая, что эти откровения приносили ей облегчение.
Она вздрогнула, неожиданно сказав:
— Но я пренебрегаю своими обязанностями второй матери, мой дорогой племянник. Вы голодны?
За одно мгновение тяжелое бремя, изнурявшее рыцаря на протяжении многих лет, свалилось с его плеч. Его захлестнул шквал личных, нежных и чарующих воспоминаний. Годы Элевсии, так он их называл. Годы, последовавшие за ужасом.
Элевсия, нежная Элевсия и ее супруг Анри де Бофор приютили мальчика после смерти его отца и жестокого убийства матери и сестры в Акре. Элевсия с любовью и бдительностью воспитала его, заменив Клэр, о которой она говорила каждый день, чтобы мальчик сохранил живые воспоминания о своей матери. Благодаря своему любящему упорству Элевсии удалось немного утолить мучительную печаль ребенка. Он привязался к ней, и этим она, несомненно, спасла его от жажды мщения. Он был обязан ей своей душой. Он был обязан ей больше, чем жизнью. И как он был признателен Элевсии за то, что столь многим обязан ей!
— Я умираю с голоду, ведь я ничего не ел после того, как покинул Париж вчера ночью… Но мой желудок подождет. Расскажите мне об Аньес де Суарси, об убийствах посланцев.
Элевсия рассказала Франческо о том, что узнала от Аньес, и о том, что, как ей казалось, она поняла из ее умалчиваний. Она не забыла ни об Эде де Ларне, ни о его пагубных страстях, ни о Матильде, ни о Сивилле и ее еретическом прошлом, ни об отвратительной роли Мабиль, ни, главное, о Клемане и его преданности своей даме, а в заключение сказала:
— Что касается посланников, то я принимала лишь одного из них. Как я уже говорила бальи Монжу де Брине, другие никогда не появлялись в аббатстве. Как вы думаете, они встретили своего убийцу еще до того, как добрались до меня? Эта мысль не дает мне покоя. И что тогда стало с посланиями Бенедикта, которые они везли мне? Неужели они попали в руки наших врагов? Существует ли связь между содержанием этих посланий и недавним отравлением Папы? Что все-таки было в них написано? Теперь у нас нет возможности это узнать, поскольку наш добрый святой отец погиб от их рук. Столько вопросов вертятся в моей голове денно и нощно, но ни на один из них я не в состоянии дать ответ.
Первые проблески зари робко окрасили темное небо, когда аббатиса провела Франческо в тайную библиотеку. Они вдвоем выбрали этот тайник, который скрыл бы Франческо от глаз инквизитора и монахинь и позволил бы ему вновь обратиться к редким манускриптам, которые он купил у этого вора Гашлена Юмо.
Элевсия де Бофор воспользовалась предрассветной тишиной, чтобы сходить на кухню и принести все, что могло утолить голод ее племянника.
Затем она погрузилась в короткий сон, избавленный от кошмаров, и проснулась незадолго до начала лауд. Облегчение, которое она чувствовала, казалось ей знаком свыше. Теперь смерть может приходить, она выполнила свою задачу. Франческо вернулся.