Следак 2
Шрифт:
Со всеми с этими событиями, принятое еще утром решение попытаться вытащить Гурама, пришлось отменить. Все равно при таком раскладе я ему ничем помочь не смогу, только зря подставлюсь.
Так что до конца дня я безвылазно провел в своем кабинете, помимо серии краж у меня в производстве были и другие уголовные дела, по которым тоже истекали сроки и по ним надо было работать. А вечером мне доставили подельника Анечки — Вячеслава Овсянникова.
Был он человеком крупным, гора мышц и взгляд
Допрос сразу не заладился. Свою причастность к кражам Овсянников отрицал, уверял, что он законопослушный гражданин и требовал немедленно его отпустить. В общем, шел в отказ. На мой блеф, что его подельница уже все нам рассказала, не повелся. А затем вообще заткнулся, уставившись в пол.
Мне это надоело, и я решил закрыть урода. До дня Советской Милиции две недели осталось, а серия еще не раскрыта. Срочно надо было ускоряться. Так что пусть гражданин Овсянников ночь в дежурке посидит, подумает. Может с утра сговорчивее станет.
— Забирайте задержанного, — позвонил я в дежурную часть, — Да, постановление о задержании выписал, — ответил я на заданный дежурным вопрос.
За Овсянниковым пришел Скворцов.
— Да я уже домой уходил, а у них там опять аврал, патрульные цыган в отдел зачем-то притащили, вот меня и подрядили, — объяснился он.
— Ладно, забирай клиента, я хоть отолью схожу, — с этими словами, я выставил их из кабинета. Терпеть мочи уже не было.
Я отвернул в сторону туалета, а они направились к лестнице. Но не успел я дойти до вожделенного писуара, как со стороны лестницы послышался грохот, крики «Стоять!» и громкий топот.
Приоритеты сразу изменились, и я рванул на шум как ошпаренный. Перегнулся через перила и увидел, как задержанный прыгает с одного лестничного пролета на другой. Этому акробату даже наличие наручников не мешало. Пары секунд не прошло, как он оказался на первом этаже и скрылся из вида.
— Охренеть! — присвистнул я и рванул следом.
Пробегая мимо растянувшегося на ступенях Скворцова, не останавливаясь, помог тому подняться, и дальше мы уже бежали вместе, крича на два голоса:
— Стоять! Держи его!
Вот только помочь нам было некому. Рабочий день давно закончился и в отделе остались только мы, неудачники, да дежурная смена. Возле дежурки нам вновь «повезло» и мы завязли в цыганском таборе.
— Да что за…! — во все горло матерился Скворцов, пробивая нам путь к заветной цели.
А цели-то не наблюдалось.
— С дороги! Коля, мужик мимо вас не пробегал? — крикнул он в окно дежурному, когда мы все-таки до него добрались.
— А я знаю? Видишь же, что творится! — нервно отозвался из-за стекла дежурный.
— Патрульных быстрее тогда подключай! У нас жулик сбежал! Пусть улицу прочешут! — проорав все это, Скворцов и сам рванул на выход.
Мне тоже пришлось бежать, все же скрылся мой задержанный.
Носились мы по прилегающим улицам не менее получаса. Сперва я потерял Скворцова, затем дыхалка закончилась. Пришлось возвращаться в отдел ни с чем. Думал хоть там меня обрадуют, но не срослось. Дежурный доложил, что патруль тоже никого не засек. Только что по рации с ним связывались. Но продолжают кружить по району.
Цыган уже запихали в клетку, но тише от этого не стало. Бедлам в отделе продолжался.
Тут и запыхавшийся Скворцов вернулся. Узнал плохие новости и принялся вбивать кулаки в стену.
— Сука! Сука! — повторял он с каждым ударом.
— Чего делать будем? Побег из под стражи оформлять? — удрученно спросил меня дежурный. Побег грозил нехилыми неприятностями всей дежурной смене.
Впрочем, как и Скворцову. Да и мне прилетит рикошетом.
Теперь мне тоже захотелось подолбить стену. Но этим делу не поможешь. Надо думать, а не долбить.
— Где копия постановления? Вадик! — крикнул я, так как тот не меня не услышал.
Скворцов оторвался от своего занятия, пошарил по карманам и выудил оттуда смятый лист бумаги.
— Держи, — сунул он мне его.
Разгладив документ, я тут же его разорвал на четыре части.
— Не задерживал я его. Отпустил до утра, — прокомментировал я свои действия.
— Что, без повестки отпустил? — с надеждой разглядывая клочки бумаги в моей руке, осторожно поинтересовался дежурный.
— Молодой я еще, неопытный, — ответил я.
— Лусенко тебя завтра с говном сожрет, — прокомментировал услышанное Скворцов, жадно слушая наш разговор.
— Точно, точно, — закивал дежурный. — Будет орать «Мои опера привезли, а следак отпустил!»
— Молодой, что с меня взять? — пожал я плечами. Это было меньшее из зол.
— Может еще найдем до утра. Куда он без документов денется? Паспорт-то его у нас остался, — предположил окрыленный Скворцов.
— Может быть, — не стал я спорить.
Закрыв вопрос, я поплелся наверх. Нужно было забрать из кабинета вещи и валить домой. Устал я чего-то.
Следом за мной молча шел Вадим и чем-то думал.
— Слушай, Альберт, — заговорил он, когда мы поднялись на третий этаж. — Извини, что так вышло.
— Чего уж теперь, — устало отозвался я.
— И за то, что выпендрежником тебя считал тоже извини, — от последней фразы я остановился и удивленно уставился на Скворцова.
— Выпендрежником? — переспросил я, чтобы удостовериться, что не ослышался.