Следак
Шрифт:
– А ну тихо! – это уже гаркнул лейтенант Попов. – Кто из вас видел момент аварии?
– Так это… Да я уже после подошел, – послышались голоса.
Зудилина посветлела лицом. Ответы ее явно воодушевили, и женщина вновь бросилась в наступление.
– Не видели, а наговариваете! Что за люди?! – закричала она. – Это он мне под колеса прыгнул и врет! Бессовестный!
– Гражданочка, не кричите так, – поморщился Попов. – Сейчас во всем разберемся.
Он вытащил из планшета чистый лист бумаги и принялся рисовать схему, периодически
Неожиданно воздух со свистом резанула промелькнувшая немного в стороне от меня клюка.
– Это кого ты тут лгуньей назвала?! – закричала старуха и начала надвигаться на совершившую наезд женщину. Походу, она только что переварила ее слова и каким-то образом всё приняла на свой счет. – Да как ты смеешь?! Я ветеран, орденоносец! – Клюка стучала по асфальту, старуха надвигалась.
Зудилина, отступая, нырнула за спину все еще поддерживающего меня Горзеева, и я оказался первым на пути разгневанной старухи. Первому мне и прилетело клюкой. Хрупкое равновесие было нарушено, и я начал оседать.
Позади раздался вскрик Зудилиной.
– А ну прекратить! – Падая, я услышал голос Горзеева, которому пришлось меня отпустить, чтобы перехватить клюку.
– Убили! – истерически закричали женщины. Кто-то даже завизжал.
Я в это время лежал на асфальте, морщился от боли в локте, на который пришелся основной удар от падения, и изумлялся.
«Верните меня обратно!» – кричал я куда-то в небо, не разжимая губ.
Вот какого хрена меня сюда занесло?! Нет, я читал, конечно, книги про попаданцев. Но там в СССР обычно старперы отправлялись. Они когда-то жили в нем, знают его специфику, ностальгируют по нему. Поэтому и принимаются в новой жизни усиленно его спасать. А я здесь при чем? Зачем меня сюда отправили? Чего я здесь делать-то буду? Мне вообще до звезды этот СССР. Я в нем не жил и, соответственно, никаких нежных чувств к нему не питаю. На кой я здесь сдался?!
– Чапыра! Ты чего тут разлегся?! – Мои стенания прервал незнакомый женский голос.
Взгляд наткнулся на нависшую надо мной девушку. Строгая белая блузка, застегнутая под самое горло, черная юбка, открывающая острые колени. С двух сторон от ее русой головы болтались завязанные синими лентами тощие косички.
«Это еще кто?» – успел подумать я, прежде чем меня принялись поднимать в четыре руки.
– Да где эта «скорая»? – обеспокоенно заозирался Горзеев.
– Вы, гражданочка, кто будете? – раздраженно поинтересовался Попов у нового лица.
– Я комсорг. Лебедева моя фамилия, – поправив очки в толстой оправе, важно заявила девица и строго спросила: – А что здесь происходит?
– ДТП у нас здесь, – вздохнул Горзеев, вновь поддерживая меня за локоть.
– А при чем здесь Чапыра? Его на комсомольском собрании ждут. Нам, товарищи, задерживаться никак нельзя, – не терпящим возражения тоном заявила девица-комсорг. – Чапыра, ты в таком виде собрался на собрание идти?!
– А? Чего? – Я в это время раздумывал над значением слова «комсорг», поэтому не сразу среагировал.
– Девушка, у вашего товарища травма, его машина сбила. Не до собраний ему пока, – вновь раздраженно влез Попов. – Вы видели, что произошло? Нет? Тогда прошу вас покинуть место происшествия! И бабушку проводите уже до дома! – крикнул он столпившимся возле успокоившейся старухи людям. – Протокол читаем, подписываем! – Это уже он обратился к нам с Зудилиной.
Женщина первой схватила документ, а я задумался над тем, что эту Лебедеву отпускать никак нельзя. Раз она меня знает, то может оказаться полезной.
– Лебедева! – крикнул я в спину удаляющемуся комсоргу. – Подожди меня, я сейчас.
– Парень, ты куда это собрался? Сейчас «скорая» приедет, – придержал меня Горзеев.
– Да нормально все со мной, идти мне надо, – поморщился я от навязчивой заботы и в качестве аргумента добавил: – На комсомольское собрание.
– Протокол подпиши и иди, комсомолец, – подсуетился с протоколом Попов, сунув мне его в руки.
– В райотдел бы надо заехать, объяснения взять, – забеспокоился Горзеев.
– Да завтра подъедут, все же живы, – отмахнулся Попов. Его явно наше ДТП до печенок уже пробрало.
Первым делом я посмотрел на дату (именно она меня больше всего сейчас интересовала) – 18.06.1976. На дате я и завис ненадолго. Да уж, занесло. Текст протокола со схемой я просмотрел бегло, подписал их буквой «Ч» с завитком и, прихрамывая, поплелся в сторону Лебедевой. Смысл торчать здесь и что-то доказывать? Свидетелей нет, тормозной путь короткий, женщина – водитель, я пешеход, так что как-нибудь потом отбрехаюсь. А вот устраиваться в этой жизни нужно уже сегодня. Лебедева же ключ от этой новой жизни, удачно подвернувшийся мне ключ.
Глава 2
– Чапыра, а ты вообще как себя чувствуешь? – нарушила тишину Лебедева, когда мы ступили на территорию студенческого городка.
– Да как тебе сказать, – неопределенно начал я, соображая, как бы половчее из нее информацию выудить.
– Вижу, что сегодня от тебя толку не будет, – перебила комсорг, придирчиво рассматривая хромающего меня через свои окуляры.
Девушка вздохнула, что-то прикинув в уме.
– Ладно, пошли до общежития тебя провожу, а то упадешь еще по дороге. А мне потом отписывайся, – резюмировала она итог своих размышлений.
«Общежития?! – не на шутку встревожился я. – Прощай моя двухуровневая квартира?»
Мы подошли к унылому пятиэтажному зданию из серого кирпича. В мое время его фасад был облицован панелями, из-за чего общежитие имело более презентабельный вид.
Мы прошли холл, на ходу обменявшись приветствиями с выглянувшей из служебного помещения вахтершей. Поднялись по щербатой лестнице с погнутыми перилами на третий этаж и уткнулись в одну из дверей.
Лебедева безрезультатно подергала ручку.