Следопыт, или На берегах Онтарио

Купер Джеймс Фенимор

— Пусть думает что угодно, но только пошлет за лоцманом и выслушает его. Всем хорошо известно, что я не видел лоцмана со вчерашнего вечера.

— В этом есть резон. Что ж, попробуем! Следуйте за мной на палубу, я хочу, чтобы все было сделано открыто и честно.

Джаспер повиновался. Мэйбл была так захвачена этим разговором, что тоже осмелилась подняться по трапу, но только до того места, где платье ее было достаточно защищено от бешеных порывов ветра, а лицо — от водяных брызг. Девичья скромность не позволила ей идти дальше; она остановилась и с напряженным вниманием наблюдала за тем, что происходило на палубе.

Вскоре появился лоцман. Поднявшись наверх, он обвел озеро и горизонт взглядом, в значении которого нельзя было ошибиться. Правда,

слухи об опасном положении «Резвого» уже успели просочиться в каюты; но на этот раз они не преувеличивали, как обычно, опасность, а наоборот — преуменьшали ее. Лоцману дали осмотреться, а потом спросили, что бы он считал разумным предпринять.

— Я вижу только одно средство спасти куттер — это поставить его на якорь,

— твердо, без колебаний ответил лоцман.

— Как, здесь, посреди озера? — повторил Кэп вопрос, который он задавал уже прежде Джасперу.

— Ну зачем же? Надо подойти ближе к берегу, к первой гряде бурунов.

Тут уж Кэп окончательно уверился в том, что между капитаном и лоцманом существует тайный сговор и что они задумали пустить корабль ко дну, чтобы при этом спастись самим. Вот почему старый моряк так же пренебрежительно выслушал лоцмана, как и ранее Джаспера.

— Говорю тебе, брат, — заявил Кэп в ответ на упреки сержанта, что он не хочет прислушаться к предостережениям двух таких бывалых матросов, — говорю тебе, ни один настоящий моряк по совести не дал бы такого совета. Надо рехнуться, чтобы бросить якорь у подветренного берега в такую бурю, пока хоть один лоскут паруса может держаться на мачте. Не могу же я так осрамиться перед теми, кто застраховал корабль. Бросить якорь у самых бурунов — да ведь это чистое безумие!

— «Резвый» застраховал его величество король, Кэп, а я отвечаю за жизнь моих подчиненных. Джаспер и лоцман лучше нашего знают озеро Онтарио. Думаю, что, если они оба твердят одно и то же, к их словам стоит прислушаться.

— Дядюшка! — умоляюще начала Мэйбл, но сдержалась, увидев предостерегающий жест Джаспера.

— Нас так быстро относит к бурунам, — сказал молодой капитан, — что нельзя больше тратить время на рассуждения. Через полчаса все так или иначе само собой разрешится; но я предупреждаю мастера Кэпа, если «Резвый» налетит на подводные камни, ни один человек среди нас, как бы крепко он ни держался на ногах, ни минуты не устоит на палубе. И я почти не сомневаюсь, что куттер разобьется вдребезги, не достигнув даже второй гряды бурунов.

— Но чем тут поможет якорь? — воскликнул Кэп в бешенстве, точно Джаспер нес ответственность за последствия шторма так же, как и за свои слова.

— Вреда от него, во всяком случае, не будет, — терпеливо возразил Джаспер

— Пресная Вода. — Поставив судно носом против ветра, мы замедлим дрейф, и, даже если нас потащит через гряду подводных камней, после того как мы закрепимся на якоре, опасность намного уменьшится. Я прошу вас, мастер Кэп, об одном: разрешите лоцману и мне все подготовить к спуску якорей. Такая предосторожность может оказаться полезной и отнюдь не испортит дела.

— Ладно, разматывайте ваши бухты, если хотите, готовьте якоря, сделайте милость. Мы в таком положении, что от ваших маневров ничего не изменится Сержант, прошу тебя, поди сюда, мне надо поговорить с тобой.

Кэп отвел сержанта в сторону, чтобы их не могли услышать, и с непривычным для него глубоким чувством, без утайки заговорил о трудности их положения.

— Печальная история для бедняжки Мэйбл, — сказал он дрожащим голосом и громко высморкался, — мы с тобой, сержант, стреляные солдаты, нам не привыкать смотреть смерти в глада, не раз быль мы на волосок от нее. Такова наша служба. Но бедная девочка. , у нее такое любящее, доброе сердце… Я-то надеялся дожить до того времени, когда она заживет своим домом и станет матерью. Ну, что поделаешь, мы должны стойко встречать и хорошее и дурное. Мне, старому моряку, не по нутру лишь то, что такая оказия приключилась со мной в этой проклятой пресной луже.

Сержант Дунхем был человек храбрый

и не раз выказывал мужество в положениях, казалось бы, куда более безвыходных, чем нынешнее. Но тогда он мог давать отпор неприятелю; здесь же он не знал, как противостоять враждебной силе. Он тужил не столько о себе, сколько о дочери, ибо уверенность в себе, редко покидающая человека твердой воли и крепкого здоровья, привыкшего полагаться только на себя в минуты опасности, не изменила ему и сейчас. Но он не видел никакой возможности спасти Мэйбл и как любящий отец сразу принял решение, если уж его дочери суждено погибнуть, то и он погибнет вместе с ней.

— Ты в самом деле думаешь, что катастрофа неизбежна? — спросил он у Кэпа твердым голосом, стараясь скрыть свое волнение.

— Через двадцать минут нас выбросит на камни, и погляди-ка — может ли даже самый сильный из нас уцелеть в этом бурлящем котле?

Зрелище и впрямь было устрашающее. К этому времени «Резвый» отделяла от берега всего одна миля, ветер гнал его под прямым углом с дикой силой, и нечего было и помышлять о том, чтобы поднять дополнительные паруса и повернуть судно по ветру. Небольшая, еще не зарифленная часть грота с трудом удерживала нос корабля ближе к ветру, чтобы волны не перехлестывали через палубу; весь он трепетал и скрипел под бешеными порывами урагана, каждую секунду казалось, что крепкая снасть, на которой держится парус, вот-вот порвется. Дождь прекратился, в безоблачном небе ослепительно сияло солнце, но воздух над озером, примерно на сто футов в вышину, был пронизан водяной пылью, похожей на сверкающий туман. Джаспер обратил внимание на эту примету и предсказал близкое окончание шторма; но все же их участь должна была решиться самое большее через час или два. Вид между куттером и землей был еще более страшным и зловещим. Гряда бурунов тянулась вдоль берега почти на полмили; за грядой кипела белая пена, а воздух был весь насыщен испарениями и брызгами; за ними смутно, будто подернутая дымкой, едва просвечивала линия берега, в этом месте очень крутого, что для озера Онтарио весьма необычно, и окутанного зеленой мантией девственного леса.

Пока сержант и Кэп молча созерцали эту картину, Джаспер и его люди на баке рьяно взялись за дело. Едва только молодому человеку возвратили его права, как он тотчас же потребовал себе в помощь нескольких солдат, выбрал пять или шесть человек и приступил к выполнению задуманного маневра, торопясь наверстать упущенное время. При плавании на узких озерах якоря никогда не убирают на борт судна а якорные канаты не закрепляются, и это избавило Джаспера от лишней работы, неизбежной на морском корабле. Два становых якоря уже были приготовлены к спуску, бухты канатов размотаны, но тут Джаспер приостанови работу, желая еще раз осмотреться.

Никакой перемены к лучшему пока не замечалось, куттер медленно дрейфовал к берегу, и с каждой секундой становилось яснее, что его не удастся повернуть ни на один дюйм ближе к ветру.

Молодой капитан, еще раз внимательно оглядев озеро, отдал новое приказание тоном, доказывающим, что нельзя терять ни минуты. Два стоп-анкера уже стояли на палубе, к ним привязали канаты, другие концы которых прикрепили к становым якорям, — словом, все было готово, чтобы выбросить их в любую минуту. Приняв все эти меры предосторожности, Джаспер несколько успокоился; страшное напряжение уступило место сосредоточенной решимости. Он ушел с бака, который захлестывало каждый раз, когда «Резвый» зарывался носом в волну, так что работавших с лихорадочной поспешностью матросов почти все время окатывало водой. Джаспер перебрался на шканцы, где было посуше, и присоединился к Следопыту, стоявшему рядом с Мэйбл и квартирмейстером. Большая часть пассажиров, за исключением тех, о ком здесь уже упоминалось, находилась внизу; одни лежали на койках, надеясь найти облегчение от мучительной морской болезни, другие предавались запоздалому раскаянию в своих грехах. С того часа, как киль «Резвого» погрузился в прозрачные воды Онтарио, на его борту, пожалуй, впервые прозвучали слова молитвы.