Следовать новым курсом
Шрифт:
– Вроде похож… – неуверенно ответил Остелецкий. – Только тут он помоложе и бороды почти нет.
– Неудивительно – снято почти десять лет назад, когда он ещё не числился на дипломатической службе. А вот шпионом он был уже тогда. Вы, молодой человек, отправили на тот свет не кого-нибудь, а самого сэра Ричарда Фрэнсиса Бёртона, рыцаря-командора ордена Святого Михаила и святого Георгия. А также – путешественника, исследовавшего Великие Африканские озёра, поэта, гипнотизёра, отчаянного авантюриста, который, прикинувшись арабом, проник в священный для
– И при всём при том, – добавил моряк, – сей господин был редкостным прохвостом и чрезвычайно опасным негодяем.
Он по одному вытаскивал из портфеля пакеты и тетради и аккуратно, рядами раскладывал их на столе.
– Надо же, и переписка с австрийским графом Андраши тоже здесь. Любопытно, чрезвычайно любопытно! Похоже, князь Бисмарк не знаком с пословицей насчёт яиц и корзины…
– Не клади яйца в одну корзину? – спросил Юлдашев.
– Иначе говоря – распыляй свои интересы и средства. Так говорит дурак. Умный же человек скажет: «Клади все яйца в одну корзину, но береги корзину!»
– Занятно… – прокомментировал граф. – Я бы сказал: достойно пера господина Пруткова. Но что-то я у него такого не припомню…
– Не угадали, Александр Евгеньич. Сие высказывание принадлежит перу одного североамериканца. Пока он не слишком известен в литературных кругах, но, поверьте, это скоро изменится.
– Вы бывали в Североамериканских Штатах? – решился спросить Остелецкий. – Видимо, с эскадрой Бутакова?
– Нет, раньше, во время их Гражданской войны. Я тогда работал на серебряном прииске в Неваде, там и познакомился с тем господином. Звали его, если мне память не изменяет, Сэмюэль Клеменс, лет тридцати или около того…
Венечка подавился очередным вопросом. Работа на серебряном прииске в Америке – занятие, мягко говоря, не самое типичное для русского офицера.
– Ладно, вернёмся к нашим баранам, то есть к покойному сэру Ричарду, – продолжал как ни в чём не бывало моряк. Голос у него был глубокий, бархатный. – Вы не представляете, юноша, до чего приятно говорить об этом господине в прошедшем времени. Кстати, в числе прочих своих гнусностей он был буквально помешан на самом грязном разврате. Представьте: основал в старушке-Англии некое «Общество Камасутры», чтобы издавать в обход закона о непристойных публикациях порнографические книжонки. Что до опасности – видели у него на щеке шрам?
– Что-то такое было, – припомнил Венечка. – Я, правда, хорошо не разглядел, было темно.
– Рассказывают, он несколько дней шёл по саванне с дротиком, который пробил ему одну щёку и вышел из другой.
– Кстати, если когда-нибудь окажетесь при дворе Мохаммеда Рашида-паши, губернатора Сирии, – добавил с усмешкой Юлдашев, – имейте в виду, сей могущественный вельможа обещал за голову этого господина немалую сумму, тут ваш взломщик нисколько не соврал.
– Да, юноша, – снова заговорил кавторанг, – и вы, и этот пруссак… как там бишь его?..
– Обер-лейтенант цур зее Фолькмар Отто Эрдман фон Арним.
– Считайте, что вы оба сегодня заново родились. Уложить такого матёрого зверя простой садовой лопатой! Рассказать кому – нипочём не поверят! Кстати, вы, молодой человек, надеюсь, понимаете, что рассказывать об этом никому нельзя? Разумеется, сверх того, что входит в официальную, так сказать, версию?
Венечка согласно наклонил голову. Они с Юлдашевым уже успели обсудить, что отвечать на вопросы о ночном происшествии.
– Ричард Бёртон на протяжении всей своей карьеры работал на британскую разведку, – продолжал моряк. – Англичане, крайне недовольные тем, что их обошли приглашением, собирались похитить переписку германской делегации, чтобы с помощью этих документов поссорить участников конференции – скажем, Германию и Францию.
– Судя по тому, что я уже успел увидеть, – это было бы нетрудно, – заметил Юлдашев. Он один за другим вскрывал пакеты и бегло просматривал их содержимое.
Моряк кивнул и разрезал перочинным ножиком конверт, украшенный замысловатым гербом.
– Видимо, джентльмены из Форин Офис сочли это дело особо важным, раз уж поручили его такой акуле.
Юлдашев оторвался от бумаг и поднял глаза на Остелецкого.
– Да вы садитесь, Вениамин Палыч, в ногах правды нет.
Венечка обнаружил, что всё это время стоял чуть ли не вытянувшись во фрунт. Он торопливо пододвинул стул и сел.
– Говорите, фон Арним слышал слова взломщика о заказчиках нападения?
– Конечно! Он же сам его и допрашивал.
– Отлично, – удовлетворённо кивнул граф. – Завтра на утреннем заседании должен обсуждаться вопрос о компенсации британцам за аннулированные акции канала. Нападение на иностранное дипломатическое представительство – готовый казус белли. Посмотрим, найдутся ли желающие возвысить голос в защиту англичан…
– Кстати, молодой человек, – спросил моряк, – зачем вы погнались за Бёртоном, если портфель уже был у вас?
Венечка замялся.
– Я подумал, что вам, ваше превосходительство, – почтительный кивок Юлдашеву, – а также канцлеру Горчакову будет любопытно в него заглянуть. А законным, так сказать, владельцам совершенно незачем знать, что он уцелел.
– Потому вы и потопили шхуну, хотя вполне могли её захватить?
– Да, я решил, что это тот самый случай, когда концы в воду – самое надёжное. К тому же он убийца, чего жалеть?
Кавторанг кивнул, соглашаясь.
– Он действительно вас ранил?
– Во время нашей схватки Бёртон выхватил из рукава нож, но острие, по счастью, только скользнуло мне по рёбрам. Да я бы, наверное, и внимания не обратил, но решил отвлечь внимание пруссака, чтобы он, не дай бог, портфель этот искать не начал.
– А вы быстро соображаете, капитан-лейтенант. А о сэре Ричарде жалеть незачем – уж и не знаю, что бы мы делали с сэром Ричардом, попадись он к нам в руки живым.
Он рассеянно перебрал бумаги.
– Кстати, его тело нашли? – негромко осведомился Юлдашев.