Следователь, Демон и Колдун
Шрифт:
А подозрительных звуков вокруг было сколько угодно, и даже невозмутимый Френн время от времени настороженно оглядывался по сторонам: вот отделённый скрип, точно где-то в сумраке болталась на ветру калитка с несмазанными петлями, вот шорох, будто кто-то тяжёлый на цыпочках прокрался по каменному карнизу одной из нависавших сверху скал и случайно столкнул вниз подошвой несколько мелких камешков, а вот совершенно непонятный звук – хрустальный перезвон невидимых колокольцев, точно при гадании на росстани «в раскрест».
– Что это? – Инквизитор нервно
– Да, – следователь невозмутимо улыбнулся, и пыхнул трубочкой, – слышал. Не переживайте, в горах это бывает.
– Откуда вы знаете? Вы что, часто бываете в этих самых горах? – Френн недоверчиво покосился на Фигаро; он явно злился на самого себя за то, что следователь оставался спокойным в то время как он, инквизитор далеко не последнего ранга, открыто нервничал.
– Вы помните «лисий кризис» в Тудыме? Ну, когда в город приехал этот купец-диплотам, а потом лиса-демон...
– Па-Фу, демон возмездия. Конечно, помню. Такое хрен забудешь. Но при чём тут...
– Лиса при личной беседе показала мне... не знаю даже, как это назвать... В общем, слепок из мыслей и чувств разных людей. Помимо всего прочего я побывал в голове у одного наёмника из-за Великой Стены... Ну, не то чтобы прямо наёмника, скорее, воина... ах, чёрт, да не важно. В общем, вот он как раз часто бывал в горах. И звуки, которые мы слышим ему были хорошо знакомы.
– Не понимаю. Вы прочитали чьи-то мысли при помощи силы Другой?
– Не мысли. Я как бы временно стал этим человеком. Объяснять бесполезно, это нужно пережить. Ну, не суть, я о другом: вот эти странные голоса и перезвоны это такое своеобразное запредельное эхо. Голоса Других, эфирные искажения, да всё на свете. Это как бы ветер из Иных Сфер задувает под неплотно запертую дверь. Необычно, но совершенно безопасно, уверяю вас.
– Ветер... Под дверь... Вы прямо как поэт заговорили. Что вы там курите?
– Да просто настроение такое. Ну, понимаете: зима, горы, темно...
– Тут всегда зима. А горы... Красивые, не спорю. Но уж больно... обременительные, что ли. Стоят, понимаешь, себе такие... высокие, здоровенные. Вот лес это другое дело, лес я люблю. Таинственный, зелёный, густой... А запахи! Какие запахи в тайге, Фигаро, вы знаете?
– Знаю.
– Ну вот! А грибы, а ягоды, а охота? А мох, на который наступи, и выступит вода? А дриады? Я уже не молод, но дриады всё равно будоражат кровь, чертовки… хм… Да… А горы я бы разровнял к дьяволу и проложил тут дороги. А ещё лучше – засадил бы всё лесами. Вот, точно, – лесами!
– Море, я так понимаю, вы тоже не любите.
– Море? Эм-м-м, при чём тут... Хотя да, не люблю. Вообще... Так, стоп, я понял ход вашей мысли: инквизитору Френну в силу его косности, не нравится всё огромное и фундаментальное.
– Ну почему же сразу «косности»? Скорее, это в вас конторская жилка говорит: всё понятное и простое – хорошо, всё непонятное и сложное – плохо.
– Лес, по-вашему, понятный? Да в нём тайн больше, чем в этих ваших горах! Разница только в том, что для того, чтобы попасть в лес не нужно чёрт знает сколько карабкаться вверх, цепляясь за камни и рискуя шлёпнуться в пропасть. К тому же в лесу...
– Господа! Фигаро! Френн!
Они обернулись на голос и тут же вздрогнули практически в резонанс, словно два «рога» одного камертона; слишком уж встревоженный вид был у командира «Шипастых Дубин» Анны Гром; лицо девушки напоминало сжатый кулак: губы стиснуты, в глазах отчаянная решимость, на скулах играют желваки.
– Господа колдуны, а ну-ка объясните мне, будьте так любезны, какого лешего вообще происходит?
– Простите? – Фигаро комично выпучил глаза. – Вы вообще о чём?
Френн, как истинный инквизитор, ничего не сказал, а просто принялся настороженно вертеть головой, подняв перед лицом свою трость-концентратор. Глаза-щелочки, воинственный взгляд, плотно сжатые губы – боец-молодец, хоть сейчас на батальное полотно.
Вот только вокруг не происходило ничего такого, что можно было бы расценить как угрозу. Вокруг, если честно, вообще ничего не происходило: мерно урчали двигатели «Мамонта» взрыкивая на подъём, да проплывали мимо в туманном сумраке из ниоткуда в никуда угрюмые чёрные скалы. Вездеход явно никто не атаковал; случилось что-то другое.
– Вы что, уважаемый Фигаро, на склоне лет зрение повредили? Ничего не видите?
– А на что смотреть-то? – Следователь развёл руками. – Не видно же не хрена. Да и солнце уже садится, скоро темень такая упадёт, что хоть глаз коли.
– Солнце? Садится? В половину второго пополудни?
Тут, наконец, до Фигаро дошло: поднимаясь на обзорную площадку он посмотрел на свой брегет (следователь ужасно боялся пропустить обед; к тому же сегодня в меню была солянка) и стрелки показывали четверть второго.
Тогда какого демона уже вечер?
Сумрачное сияние вокруг постепенно затухало, причём гораздо быстрее, чем это обычно происходило на закате: молочная дымка серела, густела, становясь свинцово-чёрной, точно кто-то невидимый там, за белой простынёй тумана, выкручивал из патронов электрические лампочки. Темнело так быстро, что мозг просто отказывался воспринимать это адекватно; такого просто не могло быть.
– Дьявол! – Инквизитор сморщился и заткнул уши пальцами. – Фигаро! Вы меня слышите?
– Слышу, но плохо! – Следователь почти кричал. – Что-то происходит со звуками.
– То ли мы глохнем, то ли звуки исчезают. – Анна вздохнула. – Мило. И, как я уже поняла, вы тоже не знаете, что здесь творится.
«Нечто в воздухе, – прошептал Артур в головах следователя с инквизитором. – Воздух поглощает свет и звук. Токсинов я не фиксирую, но будьте осторожны»
– Орать, вообще-то, на обязательно. – Френн комично похлопал себя руками по ушам и несколько раз с усилием сглотнул. – Слышно, в целом, сносно, но такое чувство, будто на голову надели ведро. Кстати, а это не ваше знаменитое «чёртово затмение»?