Следователь и Демон
Шрифт:
– Здесь, в часовне, - старичок кивнул через плечо - находится на сохранении часть архивов Старой Инквизиции.
– То, что нельзя перевозить: древние рукописи, свитки, отчетность... Все в очень плохом состоянии, многое уже не подлежит восстановлению...
– он с грустью вздохнул.
– Финансирование, сами понимаете, никакое - не хватает даже на алхимические закрепители. А я, вот, переписываю помаленьку, составляю каталоги... Но вы хотели о чем-то спросить?
– Да, - Фигаро растерянно потер лоб, - хотел... Скажите, у вас работает
– Уверяю вас, - старичок понял руку, - я единственный обитатель часовни. Ну, то есть, как - обитатель... Живу я неподалеку, вот и назначили сюда... Хотя я не жалуюсь - здесь тихо, красиво... Вы сказали - Лиза?
– Так точно.
– Единственная Лиза, которую я знаю, вон там - архивариус кивнул в сторону главной аллеи. Но вряд ли вы ищете ее. Впрочем, извольте...
...Старые ели тихо покачивали ветвями над их головами, и следователю казалось, что деревья о чем-то тихо беседуют между собой. Под ногами хрустела каменная крошка, на дне расколотых мраморных урн темнела вода. Внезапно налетел порыв ветра и тысячи сухих листьев взлетели в воздух, кружась между надгробиями словно стая испуганных бабочек.
– Вот, - старичок, чуть заметно улыбнувшись, поднял руку, указывая перед собой - знакомьтесь. Лиза Клер.
Перед следователем стоял небольшой памятник из белого мрамора, который, в отличие от других монументов на кладбище, казался почти нетронутым временем. Юноша и девушка на постаменте держались за руки; у девушки в руке был букет цветов, у юноши - свирель.
– Вы знаете историю Черного Менестреля? Я имею в виду, настоящую историю, а не все эти глупые легенды?
– спросил старик.
– Фигаро кивнул и архивариус продолжил:
– Это, разумеется, кенотаф. Фиктивная могила. Молодой барон покоится где-то на дне пруда, да упокоит горний эфир его душу. Памятник поставлен его отцом через много лет после Второй Реформации - его могила, кстати, здесь неподалеку. Говорят, мрамор для памятника привезли из самой Дальней Хляби - в этом камне до сих пор теплиться колдовство. Он не разрушиться еще лет пятьсот. А вон там - старик махнул рукой в сторону далекого леса, - пристукнули на охоте Первого Инквизитора.
– А девушка? Невеста Менестреля?
– Лиза? Пропала без вести. Ее тело так и не нашли. Не исключено, что оно где-то там же, где и тело молодого барона. Они, разумеется, не были женаты, но отец Августа приказал написать на камне «Лиза и Август Клер». Видите, вот тут надпись?
– Вижу. А это что, чуть ниже?
– Это на дореформенной латыни. Здесь написано «Я вечно там, где ты». Откуда появилась эта надпись так и не выяснили - изначально на камне ее не было. Возможно, много позже какой-нибудь бард, вдохновленный балладой о Черном Менестреле, высек эти слова. Но этого мы, боюсь, уже никогда не узнаем.
Следователь посмотрел на мраморную фигуру девушки: тонкий нос, легкая полуулыбка на губах, короткие, до плеч, волосы, убранные широкой лентой.
– Значит, пусть будет Лиза Клер, - тихо сказал он.
– Я могу вам еще чем-нибудь помочь?
– архивариус вопросительно поднял брови.
– Если хотите, я могу показать отличную коллекцию рукописей конца четырнадцатого века: переписка инквизиции с Квадриптихом. Очень познавательно!
– Нет, спасибо, - покачал головой Фигаро.
– Благодарю за эту маленькую экскурсию. Я, если не возражаете, поброжу здесь еще немного.
– О, конечно, - старичок вскинул руки - никаких проблем! Бродите сколько хотите. Скоро пойдет дождь, так что, если желаете, можете переждать у меня в часовне.
– Я не задержусь. И опять-таки спасибо.
...Когда старый архивариус ушел, Фигаро медленно подошел к памятнику. У постамента стоял небольшой фонтан, разумеется, давно заброшенный. В мраморной чаше, заполненной дождевой водой, плавали листья, сквозь ковер которых были видны россыпи плоских камней-голышей: белый гранит с розовыми точками.
– Лежат, а для чего - непонятно, - прошептал следователь.
Он сделал шаг по направлению к главной аллее и вдруг...
Ветер?
Шепот?
Следователь резко обернулся.
Никого. Конечно, никого. Но...
У мраморного постамента, у самых ног статуи девушки, пробивая пыльную каменистую землю, росла...
Ну да. Голубая роза.
Была ли она там минуту назад? Следователь не мог с уверенностью этого сказать, но вот, гляди ж ты - тонкий стебель, синий, как летнее небо бутон, аккуратный зубчатый лист, похожий на птичье перо.
Он склонился над цветком, протянул руку, но потом, усмехнувшись, выпрямился и сказал:
– Не хотелось бы мне иметь цветок, который живет вечно. У меня - руки колдуна. А у колдунов лучше всего получаются всякие пакости.
Он осторожно коснулся высеченной на камне надписи и еще долго стоял там, пока не хлынул дождь, и небо не опустилось на землю черной пеленой, скрывающей все: землю, деревья и камни.
– ...Да-а-а, Фигаро, - протянула тетушка Марта, извлекая из раскаленных недр печи глиняный горшок, - после такого отдыха нужно еще, как минимум, месяц отдыхать! Умеете же вы влипать в истории, право слово!
– Это точно.
– Гастон, потирая руки, склонился над небольшим ящиком, который только что нашел в погребе.
– Самогон! Хорошо! Наливка! Отлично! А это что такое, красненькое?
– Красненькое - это моя фирменная. На малине.
– Оценим-с!
– заместитель городского головы вытянул шею и принюхался.
– Тетя Марта, а что у вас в горшочке?
– Телятина. Под сметаной! А сверху - красный перчик! Надеюсь, он не лопнул, а то будете есть рядом с пожарным участком... И, все-таки, я не понимаю, Фигаро: эта Лиза - она что, призрак?