Следователь и Колдун
Шрифт:
— Безопасней?! — Фигаро, застегивавший пиджак, чуть не оторвал пуговицу. — Я раз в жизни ходил через блиц. Почти ничего не помню. Но я в курсе, что это — невероятно опасная процедура.
— Не такая уж и опасная, — магистр усмехнулся, — особенно когда перенос осуществляется на стационарную предварительно настроенную приемную платформу. Злоупотреблять таким способом перемещения, конечно, не стоит, но в случае единичного переноса риск, прямо скажем, невелик… Вы готовы?
— Нет, — задушено прошипел следователь, хватаясь за ручку саквояжа. — Поэтому давайте сделаем это побыстрее, а то у меня что-то храбрость куда-то отвалилась.
— Не нервничайте, — посоветовал Целеста, — и не шевелитесь при переносе. Трансфер
— Стоп! Я, кажется, забыл газету под…
— Одна… До скорого, Фигаро!
…Воздух вокруг следователя загудел; ощутимо запахло озоном. Темнота обрушилась откуда-то сверху, точно Фигаро кто-то накрыл большим мягким одеялом. Он взвизгнул, зажмурился… а следующее мгновение понял, что вагон-«люкс» куда-то пропал.
Следователь стоял посреди небольшой комнатушки размером с чулан, освещенной тусклой графитовой лампочкой в пять свечей. Под ногами у него была черная гранитная плита — правильной формы квадрат, вытертый сотнями ног, перед носом — тяжелая деревянная дверь, а слева и справа, у стен, валялся пыльный домашний скарб: швабры, жестяные ведра, какие-то тряпки и пустые флаконы от алхимических пятновыводителей. В воздухе ощутимо пахло старьем, плесенью и нафталином.
— И это все? — пробормотал Фигаро. Он чувствовал некоторое разочарование: переход через блиц-коридор — знаменитое внепространственное перемещение — не вызвал у него вообще никаких ощущений. Это было как перейти из кухни в гостиную: секунда — и все закончилось. Он даже не успел как следует испугаться.
— Иду, уже иду! — послышалось из-за двери. Через секунду та распахнулась, и в комнатку вошел человек.
Чем-то незнакомец неуловимо напоминал самого Фигаро: низенький, толстенький, коренастый и розовощекий. Но если следователь всегда выглядел как осторожный хомяк, тщательно осматривающий амбар в поисках кота, то вошедший в комнату человечек излучал оптимизм каждой порой тела: его лицо лучилось неподдельным счастьем; широкая улыбка сияла как дуговой прожектор, а пухлые ладошки совершали множество мелких быстрых движений, словно незнакомец постоянно одергивал себя от попыток восторженно ими замахать.
— Доброе утро, господин Фигаро! — голос у человечка был под стать внешности: глубокий, веселый и сочный точно спелый персик. — Доброе утро! Меня предупредил о вас почтеннейший комиссар Пфуй! Меня зовут Савелий, Савелий Качка, я колдун-магистр второй ступени, личный лекарь комиссара и специалист по низкоуровневой трансформации… Сюда пожалуйста, — он поманил следователя ручкой. — Да… Так вот: мне поручено заняться вашей… внешностью, так сказать. — Он радостно засмеялся. — Обожаю, просто обожаю, когда комиссар поручает мне что-либо по-настоящему сложное!
Они вышли из чулана и оказались в узком, облицованном красным кирпичом коридоре, ярко освещенном беспорядочно закрепленными на сводчатом потолке алхимическими трубками-светильниками. Фигаро, наконец, понял, куда он попал: это, похоже, и были знаменитые катакомбы под домом комиссара Пфуя на Монетном проезде — легендарное место, овеянное сотнями студенческих легенд. Кое-кто даже утверждал, что именно сюда комиссар приводит для «бесед» самых нерадивых студиозусов и Фигаро не мог сказать, насколько это утверждение правдиво: от комиссара можно было ожидать чего угодно. Пфуй не был жестоким садистом, он даже не был злым, но его манера воспитания была… несколько специфичной.
Он спросил:
— А эта процедура… Она, действительно, такая сложная?
— О, — Качка яростно замахал ладошками, — она сложна, но не опасна… По крайней мере, если трансформацию не поддерживать дольше двух месяцев. Потом начнутся проблемы. Но я уверен, что такой долгий срок не понадобится — комиссар очень хвалил ваши таланты следователя… Понимаете, Фигаро, нам нужно не просто изменить вашу внешность, нам необходимо полностью преобразовать ваше тело, причем
Они свернули в боковой коридорчик и начали спуск по широкой винтовой лестнице. Здесь ощутимо пахло чем-то неприятным: алхимия, карболка и еще нечто сугубо медицинское. Следователь почувствовал, как по спине медленно стекают крупные капли холодного пота: он страсть как не любил все связанное с больницами и докторами. Качка, тем временем, продолжал разглагольствовать:
— Трансформация — самое интересное и самое трудное колдовство, которое только можно себе представить, Фигаро! Блиц-коридоры — тьфу! Получи координаты двух точек и знай себе рассчитывай эфирные нагрузки при совмещении; три часа времени, бумажка, перо — и можно отправляться в путь. А вот попробуйте атом водорода заставить поверить в то, что он — атом железа! Попробуйте три пуда вещества превратить в унцию, да так чтобы потом эту унцию можно было распаковать обратно! Математика, чистая математика, Фигаро, но такая, что у непосвященного мозг просто расплавится и вытечет из ушей! Приходится работать на таких уровнях, где нет уже ни вещества, ни пространства, ни времени, а только тончайшие мембраны, на которых, словно на граммофонных катушках записаны законы бытия! — колдун восхищенно прищелкнул языком. — Чувствуешь себя жуликом, подчищающим амбарную книгу Вселенной, право слово! Вот только, — он грустно вздохнул, — мироздание скоро начинает реагировать на такое непотребство. Потому-то и нельзя поддерживать трансформацию постоянно: компенсирующие напряжения нарастают и, в конечном счете, просто разорвут вас на мельчайшие частицы… Но вы не волнуйтесь, — быстро добавил он, заметив как вытянулось при этом оптимистическом прогнозе лицо следователя, — мы не планируем держать вас в измененном виде дольше чем дозволяют правила безопасности!
…Лестница, наконец, закончилась, приведя их в очередной коридор, как две капли воды похожий на предыдущий. Качка остановился перед широкой дверью, окованной воронеными полосами клепанного металла, что-то прошептал, коснувшись рукой замка и дверь с легким шелестом отворилась, скользнув на хорошо смазанных петлях.
— Прошу, — сказал колдун, — моя лаборатория. Следуйте за мной.
Фигаро, скрепя сердце, шагнул в дверь… и остановился полностью ошарашенный.
Потому что еще никогда ему не доводилось видеть лабораторию похожую… на плавательный бассейн.
Лишь несколько секунд спустя мозг следователя, наконец, сопоставил увиденное со своим опытом и Фигаро понял, почему ему на ум пришла подобная ассоциация. В комнате за дверью отсутствовала гравитация и все предметы — стол, массивная кушетка, шкафы, тумбочки и даже склянки с реактивами медленно дрейфовали в воздухе. Высоко наверху, под потолком-куполом зависло массивное кресло с ременными креплениями для руг и ног.
А затем хитрое заклятье, наконец, включило в свое уравнение следователя и его подошвы оторвались от пола.
Фигаро рефлекторно дернул руками… и закружился в воздухе словно волчок. Попытался остановить вращение, беспорядочно дрыгая ногами, но это лишь привело к тому что его отнесло к одной из стен, где он едва не расшиб голову о медленно дрейфующий в воздухе стальной шкаф.
— Используйте кинетик! — донесся откуда-то сверху голос Качки. — Или просто сообразите пару воздушных струй!
Фигаро, наконец, сообразив, чего от него хотят, завел руки за спину и наколдовал на кончиках указательных пальцев маленькие струйки воздуха. Сработало: он таки сдвинулся с места, но, не рассчитав силы заклятья, так резко взмыл к потолку, что снова чуть не раскроил череп — на этот раз о тяжелый дубовый стол. Он заорал, взмахнул руками, выставил ладони перед собой и выдал такую струю ветра, что мгновенно улетел обратно к двери.