Следствие, которое ищет убийцу
Шрифт:
«Это мысль».
Девиль достал из кармана сложенный листок почтовой бумаги и подтолкнул его ко мне. «Я снова изменил номер вашего почтового ящика для экстренных сообщений, не только в Лондоне, но также в Манчестере и Эдинбурге. Учись и гори.»
— Хорошо, — Микали налил чашку чая.
«Ваше выступление прошлой ночью — вы остались довольны?»
— Терпимо. Я никогда не был доволен акустикой Альберт-Холла, но атмосфера здесь отличная».
«А теперь праздник. Что ты собираешься делать? Отправиться на Гидру?»
— Сначала несколько дней в Кембридже.
— Доктор
— Она — компания, — сказал Микали. «Не более того, но тогда чертовски трудно найти хорошую компанию в этом паршивом мире, ты не согласен?»
Он расстегнул молнию на правом кармане своего спортивного костюма и достал маленький, довольно уродливый автоматический пистолет, примерно шести дюймов длиной, со странного вида стволом, который он положил на стол.
Девиль поднял трубку. — В чем дело? — спросил я.
«Чешская Ческа. Эта конкретная модель была изготовлена немцами, когда они захватили завод во время войны. Он оснащен очень эффективным глушителем».
— Есть что-нибудь хорошее?
«Их использовала разведка СС».
Девиль осторожно положил его на стол. — Ты всегда ходишь вооруженным, даже когда бегаешь в парке?
Микали налил себе чашку чая, добавил сахар и молоко, по-английски. — Расскажи мне, — попросил он. — Ты все еще носишь с собой капсулу с цианидом?
«Конечно».
«Правила ГРУ, я прав?»
«Да».
«Почему ты никогда не предлагал мне его?»
Девиль пожал плечами. «Потому что я никогда не мог представить ситуацию, в которой ты бы использовал это».
— Вот именно. Микали улыбнулся и взял «Ческу». «Когда наступит этот совершенно неожиданный момент, когда они придут, чтобы забрать меня, это будет у меня в руках. Даже в Зеленой комнате Альберт-холла.»
— Понятно, — сказал Девиль. «Ты падаешь, стреляя. Конец солдата, лицом к врагу. Он вздохнул, и теперь в его голосе звучала неподдельная любовь. «Мой дорогой Джон, ты действительно самый романтичный дурак в душе. Ты так себя видишь? Последний самурай?»
Микали открыл окно и вышел на балкон. Светило солнце, когда он смотрел на парк. День обещал быть теплым.
Он обернулся. «Оскар Уайльд однажды сказал, что жизнь — это скверная четверть часа, состоящая из восхитительных моментов».
«Что возвращает нас к Кембриджу и доктору Райли», — сказал Девилл.
Микали улыбнулся. — Вот именно. Определенно, он имел в виду один из самых изысканных моментов».
4
К вечеру Морган добрался до Лидса. Он выехал из города по шоссе А65, направляясь к Йоркширским долинам через Отли, Илкли и Скиптон, двигаясь вверх по высокогорному темному ландшафту пустынных вересковых пустошей, увенчанных редкими низкими горными пиками.
Деревня Малхам расположена посреди самых суровых известняковых пейзажей в Йоркшире. Он добрался до него, когда уже темнело, проехал еще милю, прежде чем, наконец, свернул через ворота с пятью засовами к небольшому коттеджу из серого камня, расположенному среди деревьев в саду площадью в пол-акра.
Строго говоря, теперь это была часть поселения Хелен, но когда он проверил, ключ был под камнем, где он всегда хранился. Он открыл дверь, затем пошел и взял свои вещи из машины.
Был тот слегка влажный запах, который исходил от отсутствия использования, но в очаге горел огонь. Он поднес к нему спичку и пошел исследовать верхний этаж, где были две спальни и ванная.
Он нашел то, что хотел, в одном из шкафов. Его старое альпинистское снаряжение. Ботинки, вельветовые брюки и толстые шерстяные свитера. Он отнес их вниз вместе со спальным мешком и разложил вокруг костра. Затем он достал из сумки бутылку скотча, залез в спальный мешок и улегся перед огнем.
Он навалился на бревна и пил виски — много виски, — потому что не хотел думать о ней. Не тогда. Это придет позже. Через некоторое время он заснул.
В паре миль за Малхамом тропинка ведет к скалам Гордейл-Скар. Аса Морган в последний раз посещал это место со своей дочерью в ее двенадцатый день рождения. Уверенно шагая в то утро по болотистой земле под проливным дождем, он снова услышал ее взволнованный голос, когда они обогнули скалистый угол и в поле зрения появился Шрам, водопад, льющийся по центру, сильнее обычного из-за дождя.
Единственным путем вперед был подъем по крутому выступу слева, и он толкал ее вперед, оставаясь рядом, на всякий случай. После этого была долгая борьба по осыпи мимо верхнего водопада, а затем по тропинке вдоль края оврага.
Он пробирался сквозь густой туман и дождь милю за милей, полностью застряв в прошлом. Это было так, как будто она все еще была там, спешила вперед в туман, а затем внезапно появлялась снова, в спешке, чтобы сообщить ему о каком-то открытии.
И на какое-то время он снова был четырнадцатилетним мальчиком, в ту первую неделю после окончания школы. Встал в пять и отправился в горы с пакетом маминых бутербродов с сыром и фляжкой холодного чая. Шесть миль тяжелой ходьбы каждое утро, чтобы добраться до ямы, в которой погиб его отец.
Он никогда не забывал тот первый день. Тошнотворный толчок, когда клетка упала на две тысячи футов вниз, в кошмарный мир тьмы, отчаяния и непосильного труда.
И шестимильный путь обратно в конце его первой смены, такой уставший, что он думал, что никогда не справится. Позже, сидя в старой цинковой ванне перед камином, пока она счищала слой пыли с его тела, он с уверенностью знал только одно. Должно было быть что-то получше, потому что в нем было что-то, он чувствовал это, жаждущее вырваться наружу.
И так оно и было, поскольку некоторые были рождены, чтобы играть, другие были одарены, чтобы стать великими хирургами или музыкантами. Аса Морган был солдатом по натуре. Прирожденный лидер. Для него военная жизнь была таким же призванием, каким служение было для других. Так что, по величайшей иронии судьбы, именно война спасла его; она навсегда забрала его из Ронды и привела в армию.
Прогулка повернула обратно к Малхаму, и это произошло на внутренней части пути, когда он спускался по так называемой Сухой долине. Он подошел к выступу, большому валуну рядом с ним, где они укрылись от дождя, чтобы съесть свои бутерброды.