Следствие ведет простофиля

Сотников Владимир Михайлович

"Одно слово - вздыхал он, - простофиля".

Но под этим словом Филя понимал, конечно же, не честность. А непонимание. Даже такую простую шутку, которая, наверное, понятна каждому мальчишке, сразу не раскусил...

А вспомнил он эту историю потому, что понял: ведь за ним следили, наблюдали, и был он при этом самым настоящим Филей - ну, самим собой. Вот и проявился его настоящий простофильский характер.

– А ты чего голодаешь? Денег нет?
– вдруг спросил кто-то, когда Филя заглянул в буфет. Это была та самая "двойная" девчонка. Она так стремительно вышла

навстречу из-за колонны, что Филя вздрогнул.
– Ходишь все, смотришь, слюнки текут, а ничего не купишь. Держи!

И она отломила половину булочки. Вообще-то Филя такие булочки привык называть батонами. У них дома такой едва в хлебницу помещается. От растерянности он взял угощение, хотя, конечно же, совсем не хотел есть. Если бы хотел, давно купил бы какое-нибудь пирожное.

У него, наверное, сейчас был охотничий сыщицкий азарт. А любой азарт, как известно, на время отбивает аппетит.

– А ты что, всем батоны раздаешь?
– постарался как можно более небрежным тоном спросить Филя.

Ясно было, что наклевывалось знакомство. И не простое, а золотое. Ведь "двойная" девчонка жила в Филином подъезде! Девчонки, как это очень часто водится, болтушки, рассудил Филя. И очень многое знают об окружающем мире. Не так, конечно, как биологи, а скорее как сороки, которых те изучают. Где что увидят - запоминают на всякий случай. Чтобы потом было о чем поболтать.

– Не-а, - мотнула девчонка головой.
– Не раздаю. Я вообще на еду жадная. Вот видишь, как разломила булочку. Не удержалась и себе большую половину оставила... Сколько ни пыталась с кем-нибудь делиться, всегда так получается - себе большую часть оставляю.

– А ты не оставляй, - удивился Филя.
– Прямо все и отдавай. Знаешь, как радостно при этом становится.

Девчонка вздохнула:

– Мне не становится. Не получается это у меня никогда. Я уже пробовала. Руки сами цап - и сразу в рот тянут всякую еду. И не расту при этом ни капельки. Жалко... Ем, ем, а все без толку. Ты знаешь, - вдруг перешла она на доверительный шепот, - я летом на даче все съела.

– Как это все?
– так же шепотом спросил Филя.
– И дачу, что ли?

– Все вокруг, - обреченно махнула рукой обладательница такого странного аппетита.
– Рябину, черемуху, сыроежки, липовые листочки, щавель, заячью капусту и даже - когда ещё земляника не созрела - все её тверденькие маленькие зелененькие ягодки... Вот.

Этот список растений напоминал ответ по ботанике. Только Филю удивило, что в нем напрочь отсутствуют садовые растения. Ну - яблоки, груши, сливы... Дача все-таки. Он спросил об этом, и девчонка ответила мгновенно, как моргнула:

– Это я даже не считаю!

Филя оторопело уставился на нее. Действительно, просто невозможно было представить, что у этой тонюсенькой хворостинки с веснушками такой аппетит. Правда, это доказывал смешной-пресмешной рот. Он не смеялся, а просто был широким - до самых ушей. Но ведь не обязательно рты служат людям для еды! Ими можно и говорить, и улыбаться, наконец.

И тут Филя засомневался. А не разыгрывают ли его? Такие глупости рассказывают...

Но девчонка прямо на его глазах сжевала сначала свой кусок булки, а потом - совершенно машинально, даже не заметив этого, - и Филин. Он даже не сопротивлялся - выпустил из обмякшей руки обреченную булку... Все равно такой кусище ему никогда бы не одолеть. Разве только если колой запивать.

С такой же скоростью, с какой девчонка поглощала еду, она продолжала щебетать:

– А ты новенький? Я тебя утром заметила. Ты птиц кормил? Как старушка. А их не обязательно сейчас кормить. Вот зимой - другое дело. Я тебе покажу, где надо сделать кормушку, и мы будем сыпать им корм каждое утро перед школой. Много-много, чтобы всем хватило. Они такие бедненькие зимой...

– Стоп!
– поднял руку Филя. Он понял, что если её не остановить, то она будет тараторить до самого звонка.
– Тебя как зовут?

– Аська, - мгновенно отреагировала девчонка. Ее реакция была поразительной. От вопроса до ответа не проходило и мгновения. Даже мгновение не помещалось в узенькую щелочку паузы.

– Ты где живешь? Ах, да... Ты же сказала.

Все-таки Филя значительно уступал Аське в сообразительности. Точнее, не в самой сообразительности, а в её скорости.

– Я хотел сказать - на каком этаже?
– переспросил Филя.
– То есть, в какой квартире?

– В первой на первом этаже. Совсем неинтересно, ничего не видно, а я хотела бы наверху жить, даже на крыше, чтобы сверху все видеть...

Филя совсем растерялся от её стремительности. За минуту он узнал, казалось, о девчонке все. В эту минуту поместились и булка, уже исчезнувшая, и все дачные растения, не считая садовых, и бедненькие птицы, такие же прожорливые зимой, как и Аська... И даже всплыла в памяти Фили маленькая девочка Фенька, о которой он читал когда-то в детской книжке. Так удивительно была похожа эта Аська на ту Феньку. Правда, было и отличие. Фенька уж точно ела все, даже гвозди, бумагу и керосин.

"Надеюсь, хоть этими продуктами Аська не злоупотребляет?" - весело подумал Филя.

Все-таки он по привычке думал все свои шутливые мысли про себя. Да и ни к чему сейчас было вспоминать вслух Феньку с её керосином и гвоздями. Еще обиделась бы Аська. Вон как переживает за свою прожорливость.

– Сейчас звонок будет.
– Аська быстро оглянулась на стойку буфета. Пойду, сухариками угощусь у тети Оли.

И она, подскочив к стойке, под умильным взглядом буфетчиы наполнила оба кармана своих брюк черненькими, да и беленькими тоже, сухариками, которые лежали на специальном подносе.

– Кушай, кушай, детка, - покивала буфетчица.
– Вот тебе ещё и конфеточка.

Конфеточка мелькнула в воздухе пока ещё не развернутым фантиком.

– Жалко, хрустят эти сухарики на уроке, - шепнула Аська.
– Но я их подольше подержу во рту, и они тише становятся.

"Все-таки недалеко она ушла от Феньки", - подумал Филя, представив в её карманах вместо сухариков маленькие гвоздики.

– Ты в каком классе?
– спросил Филя.

Уже сквозь хруст был дан стремительный ответ: