Следствие ведут знатоки
Шрифт:
В «красный уголок», отведенный Знаменскому для допросов, он пригласил начальника красильного цеха Зурина.
Пришел. Невидный, егозливый мужичонка лет пятидесяти. Прятал взгляд — острый и умный. Упорно играл под дурачка. Сначала просто совсем «ничего не понимал».
— Повторяю, Зурин, — по десятому разу втолковывал ему Знаменский, — «левое» сукно, изъятое в магазинах, с вашей фабрики!
Зурин вздыхал с видом невинного страдальца.
— Отродясь у нас «левака» не бывало.
— А почему тогда перерасход красителей?
— Да
«Сказка про белого бычка. Обратимся к фактам».
Знаменский заглянул в записи:
— Вот хотя бы артикул восемьдесят шесть дробь сорок. Вместо трехсот килограммов вы израсходовали четыреста пятьдесят.
— Вам, конечно, виднее, — равнодушно отозвался Зурин.
— И куда пошли лишние сто пятьдесят килограммов?
— Как куда? С кашей я их, что ли, съел? Вся эта дробь сорок, сколько ее было, вся в производство пошла.
— А сколько ее было?
— Сколько завезли, столько и было.
«Ты глупый? Ладно, будем оба глупые».
— Давайте считать вместе. Завезли триста кэгэ, — Знаменский крупно вывел на листке «300» и показал Зурину. — Я верно записал?
— Ну?
— Истратили четыреста пятьдесят, — он написал это число над прежним. — Выходит сто пятьдесят кэгэ лишку.
— Да откуда взяться лишку?
— Туго у вас с арифметикой, товарищ Зурин. Вспомните, как это делается. — Пал Палыч положил перед ним листок. — Глядите. Сверху большее число, под ним меньшее, слева ставится знак вычитания, внизу под чертой пишется результат. Давайте считать…
Зурин листок отодвинул.
— Вы меня семь раз простите, абсолютной глупостью занимаетесь! Это ж бумажка! А с фабрики план требуют — завезли тебе дробь сорок или не завезли.
— Но нельзя же красить артикулом, который кончился.
— Жареный петух клюнет — покрасишь. Я вон шестой год начальником цеха, и завсегда у нас так. То одного красителя нету, а другого навалом, то наоборот. То партия — не краска, а дерьмо-дерьмом. Чего делать? Соберется в красильне целый совет: и мастера и старые рабочие. «Давай того подсыплем маленько… теперь этого… Ну-ка макни. Подсуши. Пожиже. Погуще…»
Рассказывал Зурин, казалось бы, чепуху, но Пал Палыч почуял правду. А тот продолжал:
— Спрашивай с них после нормы расхода и объем выхода! Мы работаем, а вычитать да складывать — на то девочки в бухгалтерии сидят.
— Чуть где неразбериха в учете — мне сразу объясняют, что производство от этого не страдает.
— Так и есть. Ловите сами не знаете кого! Вон на Первомайской квартиру ограбили, там вас нет!
— Ну это уж не по делу. Вы, если не ошибаюсь, третий раз женаты? — круто зашел Знаменский с тылу.
— Ну…
— Дети есть?
— Само собой. — Зурин беззвучно пошевелил губами, загибая пальцы. — Семь человек.
— Так. Три жены, семеро детей… И всем помогаете?
— Почему же не помогаю? Помогаю.
— А что-то я не видел в бухгалтерии исполнительных листов.
— Обязательно по листу?
— Значит, полюбовно помогаете?
— Понятно, помогаю.
— Справедливо, Зурин. Шутка ли: обуть-одеть-накормить… Сколько вы получаете-то? — Грубовато, но чем такого проймешь.
— Сто сорок получаю. Когда еще премию.
— Небогато, если на семерых поделить. Да сам-восьмой. Хорошо, хоть собственный дом построили, кирпичный. На квартплате экономия, на ремонте.
Зурин взвился:
— Вы меня, гражданин хороший, не стращайте! Не хватало к моим ребятам в миски заглядывать! Это мое личное дело. И дом до следствия не касается. Очередь подойдет — машину куплю! И никто не спросит, на какие такие деньги! Не те нынче времена!
Ишь как поумнел да отбрил. И ничуть не испугался. Попомнить насчет красителей надо, только вряд ли это ключ.
Кибрит достался иного плана собеседник — начальник ОТК фабрики Валетный. Смазливый, пестро одетый, великий ходок по женской части. Тот при встречах со Знаменским расцветал радушной улыбкой. А Кибрит донимал ухаживаниями, очень ей надоедал и отвлекал от работы. Но повода осадить себя не давал, потому что не нагличал, а слащаво таял.
Она проверяла в конторе ОТК, не увеличивают ли метраж на протяжке (как хозяйка оттягивает и утюжит материю, чтоб стало подлиннее). Вооружась лупой, Кибрит подсчитывала количество нитей на квадратном сантиметре: к каждой накладной был пришпилен лоскуток-образец. Занятие нуднейшее. Раз, два, три, четыре, пять… восемнадцать. Наименование ткани, сорт, артикул… взгляд в книжечку стандартов… и опять считай нити.
Подряд проверять — труд неподъемный, но опыт говорит, что можно действовать выборочно, «методом тыка». Если нападешь на серьезное отступление, тогда надо браться за всю партию.
Переналадив станки, чтобы усилить натяжение, наверняка можно нагнать порядочно лишнего метража. А ткань утоньшится неприметно. Но что-то пока (кажется, уже полжизни), сидя в обществе Валетного, Кибрит не находила достойных внимания нарушений. Одна, две, три-четырнадцать. В стандарте? Тоже четырнадцать.
«Неужели пустая трата времени? Хоть бы Валетный не липнул, я от него засахарюсь».
В «работе с дамами» Валетный признавал два козыря: комплименты и тряпки.
— Прошу вас, дайте отдых глазкам. Лучше посмотрите сюда: такой габардинчик вам бы исключительно пошел! Пальто «деми» свободного покроя. Мечта!
— Цвет не мой, — возразила Кибрит, стараясь не сбиться со счета.
— А какой бы вы хотели?
— Морской волны.
— Есть волна! — затрепетав от намечающегося взаимопонимания, Валетный мигом достал образец. Кибрит отложила лупу.
— По-вашему, это волна, товарищ Валетный?