Следствием установлено
Шрифт:
— Ничего, одним делом больше, одним меньше, — скривил губы в легкой усмешке Павлов, — тем более что там пока без лиц.
— А без лиц еще хуже, чем с лицами, — не сдавался Паромов. — С лицами — хоть результат можно увидеть, а без лиц — одно перелопачивание бумаги и пустая трата времени…
— И нервов, — вновь усмехнувшись, добавил Карих, словно на него в это утро напал словесно-ёрнический зуд.
— Вот ты и найди этих лиц, и привлеки их в соответ-ствии с законом! А с лицами — любой дурак сможет… — пропустив реплику Карих мимо ушей, сказал Павлов с чуть заметным раздражением — ему явно не понравился тон следователя. Однако дать волю гневу и учинить «разнос» подчиненному при посторонних он не позволил, хоть и у него нервы были не железные, развернулся и ушел.
Как только дверь за ним захлопнулась, Ивашевич, какое-то время молчавшая в присутствии
— Я буду жаловаться, — возмущалась Ивашевич, — я до самого главного прокурора дойду, я на тебя управу найду. Не думайте, что если цыганка, то совсем дура и ничего не знает, не понимает… Да я…
— Слушайте, Ивашевич, ухватился за предпоследнюю реплику потерпевшей Паромов, чтобы хоть как-то отделаться от назойливой и настырной цыганки. — А ведь вы правы: только прокурор сможет вам помочь. Адрес прокуратуры знаете, или вам его назвать?..
— Знаю.
— Вот и хорошо. А теперь идите с богом. Дело я как-нибудь уже без вас окончу и направлю в суд. А об ознакомлении с материалами дела уведомлю в официальном порядке, по почте. И вам решать: приходить сюда и читать его, или не приходить и не знакомиться. Закон в данном случае, к вашему сведению, позволяет так поступать.
Отправляя потерпевшую к прокурору, Паромов применял недозволенный прием: прокурор не любил, как, впрочем, и все высокие чины, будь то прокурорские, милицейские, партийные либо административно-распорядительные и государственные, когда жалобщиков вот так запросто отфутболивали к нему, и тем более, если это делали следователи. Но лучше было вынести прокурорский разнос, чем бесконечное канючинье Розы Ивановны.
Затараторив что-то по-цыгански, по-видимому, не очень лестное по отношению к следователю, Ивашевич покинула кабинет.
— Фу! — облегченно выдохнул Паромов, — можно чуток расслабиться. Ну что за тупой народ — мертвого из себя выведут. — Посетовал он на непонятливость ушедшей потерпевшей.
— Не скажи, не скажи, — не согласился с ним Карих, — это они только нам «дурку» включают: «Не знаю, не понимаю…» — а на рынке или в ином другом месте они тебя враз обставят; и моргнуть не успеешь, как в дураках окажешься»!
Расслабиться на этот раз старшему следователю не довелось: пришел начальник СО Махов и подал новое дело.
— Изучи, возбуди и приступай к расследованию. — Был как всегда лаконичен и краток Махов. — Интересное будет дело, уж поверь мне.
— Хоть поверьте, хоть проверьте, — засмеявшись, пропел Карих строки из популярной детской песенки.
— Вот-вот, — улыбнулся Махов. — С песней оно и работается лучше, не зря же поется, что «нам песня строить и жить помогает…»!
— «С песней весело шагать по просторам», — тут же подхватил Карих, на ходу переделывая песенную строфу на свой лад, — и папашу проще бить, если хором!..
— Кстати о хоре, — скривил уголки губ в иронической усмешке начальник следственного отделения, — в областном УВД намечается смотр художественной самодеятельности, так не желаете ли блеснуть?
— Нет, нет, нет! — дружно ответили следователи. — Уж лучше с жуликами возиться… привычней, по крайней мере…
— Я если и умею на чем-то играть, то только на нервах, — добавил Карих, сияя белозубой улыбкой.
— А я уже свое в сводном милицейском хоре отпел, — напомнил своему начальнику Паромов, — и, кажется, вместе с тобой, шеф. Помнишь, как замполит Проворный еще в Промышленном РОВД нас в драмтеатр на сцену загнал петь «Наша служба и опасна, и трудна»? То ли под день, то ли в день милиции… А народу полный зал… А слов никто не знает… Позори-ще!
— Как же, — вспомнил и Махов ту несуразную ситуа-цию и стал рассказывать об этом Карих под смех и шуточки.
Только Паромову что-то не хотелось улыбаться, ему было не до песен и шуток — новое дело красноречиво напоминало о новых заботах и волнениях.
Остаток дня прошел в соответствии с ранее запланированными мероприятиями: Паромов почти без отдыха, только смоля одну за другой сигареты, отчего кабинет погрузился к неудовольствию некурящего Карих в сизую дымку. И только после 18 часов, когда можно было оканчивать трудовой день и отправляться домой, чего в милиции по древней традиции никогда не делалось, так как постоянно не хватало времени, старший следователь приступил к изучению полученного материала.
Первое, что понял Паромов, это было то, что дочерняя фирма «Слово и дело» состояла из тех же самых сотрудников, что и основная, так сказать, материнская организация КГСС, на тех же самых должностях, с теми же самыми производственно-служебными обязанностями, но уже с новой и другой зарплатой. Дочерняя фирма брала у материнской стройматериалы как бы в кредит с небольшой наценкой, не платя реальных денег, лишь совершив необходимую операцию с документами, тут же «накручивала 15–20, а то и все 30 процентов стоимости. И сбывала их по уже своей «вновь образованной» цене потребителям или же еще одним перекупщикам. Полученный таким образом «навар» делился между членами «Слово и дело», перепадало и руководству КГСС.
Создание подобных схем хозяйствования позволяло не только уходить от налогообложения, но и служила личному обогащению верхушки «пирамиды». В самой этой схеме взаимодействия основной и дочерних предприятий заведомо был заложен механизм мошенничества и разбазаривания, любой здравомыслящий человек не мог не видеть этого, но с точки действовавшего закона все было вполне уместно и вполне укладывалось в цепь рыночных, до нельзя извращенных, отношений.
Вся эта возня с растаскиванием общенациональной собственности по отдельным частным кормушкам Паромову, воспитанному на принципах другой морали, не только претила, но и раздражала до невозможности. Но куда денешься, возня эта была государственной линией перехода «на рельсы рыночной экономики», органы милиции были также частью государственной машины, а старший следователь, раз остался работать в них, — винтиком. Тут, как говорится, раз взялся за гуж, то не кричи, что не дюж. Поэтому приходилось молча расследовать дела подобного плана, помогая одним жуликам и изобличая других.
Способ мошеннических действий неизвестных лиц — а то, что в преступных действиях участвовал не один человек, а несколько, было видно не только из объяснений работников «Слова и дела», но и по почерку, и по характеру — был до банального прост. В фирму приходит человек и спрашивает у ведущего менеджера, какие стройматериалы в приличной партии и по какой цене он может тут приобрести. Обрадованный «везению» ведущий менеджер, не вы-ясняя ничего о потенциальном клиенте, отправляет его к другому менеджеру, чтобы тот, в свою очередь, показал заинтересованному лицу весь спектр товара и услуг и договорился о стоимости. Потенциальный клиент, ознакомившись не только с перечнем каталога о предлагаемых услугах и материалах, но и с их наличием при непосредственном посещении складов, а заодно и со всем порядком работы фирмы, радостно потирает руки. И, конечно же, говорит, что выбор товара его устраивает, что за ценой он не постоит, чем окончательно приводит в эйфорическое состояние не только ведущего менеджера и его ближайших помощников, но и всю фирму вместе с ее бухгалтерскими и финансово-экономическими службами. Да кто тут будет всматриваться в лицо переговорщика, кто замыслит поинтересоваться существованием фирмы контрагента? Никто. Все в радостном ожидании, все в предвкушении хорошего куша и премиальных. А «клиент» уходит, пообещав в ближайшее же время осуществить перевод денег наложным платежом на понравившийся товар. Потом, как правило, в пятницу и под конец рабочего дня «клиент» появляется с очаровательной улыбкой на устах и коробкой конфет в руках. Радостно со всеми, как со старинными знакомыми, здоровается, а, поздоровавшись, извиняется за свое опоздание: «транспорт долго искал, оттого и задержался». Вынув из солидной папки, или еще лучше — из поблескивающего свежей лакировкой «дипломата» — банковскую платежку, деловито спрашивает: «Денежки наверное уже поступили?» — и протягивает ее ведущему специалисту. Тот, не всматриваясь в необходимые в таких случаях банковские атрибуты, всякие там штампы и печати, завороженный простав-ленной суммой, накладывает соответствующую визу и отправляет к следующему специалисту по сбыту и маркетингу. А кто-то уже суетится и включает чайник, чтобы попить чайку и отведать коллективно принесенных конфет по поводу столь удачной сделки. Вечно занятые директора и их замы не глядя подмахивают документу — и вот уже грузчики, в свою очередь «подмазанные» хрустящей купюрой или же литровкой водки — самой стабильной отечественной ва-люты — потея, грузят фуру. Еще час — и ни о клиенте, ни о товаре никто уже не думает. Отрезвление приходит позднее, дня через три- четыре, когда на счет фирмы так и не поступает обозначенной фирмы. Вот тут и выясняется, что фирмы контрагента (в данном случае «Дефис») в подлунном мире никогда не существовало. Тогда поднимается вой и плач, а всеми нелюбимая милиции остается последней надеждой.