Следствием установлено
Шрифт:
С потолка, когда делали пролом, очевидно, падала штукатурка, на полу валялись даже обломки досок от потолочного перекрытия, а сторож ничего не слышал. Возникло подозрение, что сторож и заведующий магазином инсценировали кражу через чердак, для сей цели и подбросили дрель. Провели следственный эксперимент: продолбили в потолочном перекрытии еще один пролом, но сделать это бесшумно никому не удалось. На пол магазина с громким стуком летели вниз комья штукатурки. Тогда Петровский решил допросить заведующего магазином и сторожа уже как
Петровский настаивал на том, что сторож дал ложные показания, что не спал всю ночь. Или он сам принимал участие в краже из магазина, или ушел с поста, а этим воспользовался завмаг, чтобы покрыть хищения.
— Вот что, дружок, поищи-ка ты зонтик! — вдруг посоветовал Лотинцев.
— Какой зонтик? — удивился Петровский.
— Любой зонтик. От дождя, пляжный зонтик, только чтобы не был он плоским.
— Зонтик найдем! Что из этого? — спросил Петровский, поглядывая на Русанова, чтобы понять, как относится к этой затее прокурор.
Русанов посмеивался.
— Все очень просто, — продолжал Лотинцев. — Вор не лишен способности на выдумку. Вор просверлил дыру, просунул в нее зонтик и раскрыл его. Идея ясна!
— Уму непостижимо! Как это я не додумался сам! — воскликнул Петровский. — Мусор сбрасывался в раскрытый зонтик, потому сторож и ничего не слышал!
Расследование пошло по иному пути, и очень скоро в поле зрения следователя попал пьяница электромонтер, что обслуживал магазины. Его соседка жаловалась, что однажды электромонтер попросил в дождливый день у нее зонтик, а возвратил порванным и испачканным в глине и известке. На первом же допросе электромонтер во всем признался, видимо, не ожидал, что его хитрая выдумка будет так легко раскрыта следствием.
У Пухова имелся домашний телефон, Русанов успел ему кое-что рассказать. С трудом протискиваясь с тяжелой санитарной сумкой на заднее сиденье «Волги», поинтересовался:
— Оба наповал?
— Дело скучное, сложных поисков не сулит! — сказал Осокин.
Лотинцев неодобрительно усмехнулся.
— Скучное дело! У вас и у нас все дела скучные, какое уже тут веселье. А вот насчет поисков — не спеши! Следователь всегда должен быть начеку, даже и в делах на первый взгляд ясных! Именно в ясных-то иной раз такое кроется, что в темном омуте не разыщешь.
— Ну вот, зататакали сорочата! — молвил Пухов. — Оглядитесь на месте, тогда уж и решайте, и что за нетерпение без каких-либо данных строить версии!
Лотинцев отпарировал:
— Строить версии — тренировка ума. А ты, Виталий, не обижайся на старика. Он всех сорочатами зовет, и версии ему давно все надоели! Многовато он-их за свою жизнь наслушался…
— Вот именно! — согласился Пухов и устроился подремать.
До Сорочинки километров тридцать. Весенние воды кое-где успели размыть дорогу, но водитель ловко объезжал выбоины,
Адрес спрашивать не пришлось, по толпе у подъезда угадали.
Толпа мгновенно расступилась. Первым вылез из машины Пухов. В руках парусиновая сумка с потертым красным крестом, очки в массивной роговой оправе. За ним Лотинцев. На груди у него на ремешке фотоаппарат «Практика» в кожаном футляре, в руках портативный штатив и лампа-вспышка. На Осокина никто и не взглянул, всего-то лишь тощий портфельчик под мышкой.
Шепот по толпе:
— Приехали…
— Милиция приехала!
Выскочил мальчонка и задиристо спросил у Лотин-цева:
— Дяденька, а почему вы не в форме? Сыщики без формы ходят?
— А потому как мы не милиция, а прокуратура! — ответил Лотинцев и ласково надвинул козырек кепки мальчонке на глаза.
Участковый встретил прибывших у входа в подъезд. Осокин представился и спросил:
— Где это произошло?
— В квартире номер пять! — доложил Егорушка.
— Почему же вы здесь, а не там? Следы все затопчут!
— Не затопчут, товарищ следователь! Из РОВДа прислали двух постовых! Квартира под охраной. А вот и понятые.
— Это грамотно! — одобрил Осокин и представил своих товарищей. Можно было начинать осмотр места происшествия.
В квартире две комнаты. Проходная, служившая столовой, и спальня. Обстановка довольно простая, хотя и чувствовалось, что хозяйка в этой простоте создавала уют. На столе горка грязных тарелок, два чемодана, из них женские вещи разбросаны по полу, часть на кровати, застеленной неаккуратно. На телевизоре букет южных цветов.
— Из Сочи привезла! Только приехала, не успела прибраться! — поспешил объяснить участковый. — Женщина она аккуратная, а тут…
Хозяйка лежала ничком на полу в довольно странной позе, будто бы только что упала и пыталась подняться на колени. Правая нога была согнута в упоре на колено, правая рука упиралась ладонью в пол. Кровавое пятно под левой лопаткой, волосы на затылке слиплись от запекшейся крови. Два выстрела, две раны и обе смертельные.
— А где сам Охрименко? — спросил Осокин.
— Я вошел, он еще жив был… Увезли в больницу… Врач наш осмотрел его… Сквозное ранение в левый бок на уровне сердца… Я тут все обозначил.
В столовой, в двух шагах от окна, на паркете нарисованы мелом контуры человеческой фигуры. Как в детской присказке: «Ножки, ручки, огуречик — вот и вышел человечек». Каждую деталь сопровождали надписи: «голова», «пр. рука», «лев. рука», «пр. нога», «лев. нога». Все это в какой-то мере давало представление о положении тела самоубийцы перед тем, как его подняли на носилки. Возможно, что столь скрупулезное описание положения тела в сложившихся обстоятельствах не имело существенного значения. Не все ли равно, как он упал после смертельного выстрела.