Следующее января
Шрифт:
И я даже знаю, почему.
…разыскивается особо опасный преступник…
Это тоже в новостях.
И я тоже знаю, почему.
Меняю лицо, третий раз за день. Чаще не надо.
Оглядываю кафе, сидящих людей.
Они еще не знают, что их ждет.
Еще не знают.
Захожу в Настройки.
ВЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ХОТИТЕ ОТКЛЮЧИТЬ?
…действительно хочу.
– …вы арестованы.
Мне уже даже не страшно, я устал бояться, слишком устал. Даже как-то
– Вы обвиняетесь…
Я его узнаю. Это вытянутое обескровленное лицо смотрит со всех плакатов.
Хочу улыбнуться, но понимаю, что это будет лишнее.
– Обоснуйте.
– Что, простите?
– Обоснуйте. Меня там не было, когда все случилось. Во все этих… кафешках.
– А где вы были?
– Э-э-э… – чувствую, как земля уходит из-под ног, – а когда это все случилось-то?
Он называет даты.
Хмурюсь.
– Слушайте, чесслово, не помню я, что тогда делал…
– Ну а примерно хотя бы?
– И даже примерно нет… или дома был, или знаете, как бывает, с работы вышел, сюда пошел, туда пошел, все завертелось…
Тихие смешки.
– Ладно… свободны.
Еле сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть. Думаю, в который раз меня отпускают. В пятый. Нет. В шестой. Нет, в…
…не знаю.
Хочу сменить маску. Ладно, не сейчас, где-нибудь часика через два.
Смотрю вслед тому, с изможденным лицом, почему-то представляю себе, как он сейчас возвращается домой, ложится в горячую ванну или куда там, у него мигрень, наверное, будет тут мигрень, сколько людей уже разбежалось, так вообще никого не останется…
…заблокирован десятый отсек…
Это в новостях.
И я даже знаю, почему.
…разыскивается особо опасный преступник…
Это тоже в новостях.
И я тоже знаю, почему.
Они еще не знают, что их ждет.
– …вы арестованы.
Понимаю, что не успел сменить маску.
Да это и неважно.
Последний отсек освобожден.
– Масочку забыли поменять? – тот, с бескровным лицом, насмешливо смотрит на меня, – могу предложить на выбор…
– Да у меня и свои получше.
– Можно взглянуть? Сами делали? М-м-м-м, здорово… Н-да-а, если бы не это вот все, работали бы вы масочником…
– Да я и так…
– …считайте, что уже не работаете. А ловко у вас получалось….
Киваю:
– Ловко.
Он ведет меня в кабинет, он разливает что-то по бокалам, уже думаю, что пить не буду.
– А зря, – кивает он, – хороший коньяк. Больше таких не делают…
Все-таки отрицательно мотаю головой.
– А хотите правду?
– Простите?
– Правду… хотите?
– То есть?
Он подходит к экранам, идет в настройки.
ВЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ХОТИТЕ ОТКЛЮЧИТЬ?
Он отключает.
Смотрю на черную пустоту, ощеренную звездами.
– Дальше показать?
Не могу сказать «нет».
Он переключает экраны, я вижу записи из кафе, как я отключаю экраны, люди бросаются к окнам, люди пытаются разбить их, не могут, наконец, снимают замки…
Мертвые тела там, в черном небе.
Я вижу, как стальные манипуляторы подхватывают мертвые тела, уносит куда-то в дальние отсеки…
…я не замечаю, как подают стейки.
– Хорошие стейки, – говорит он, с бескровным лицом.
– Хорошие, соглашаюсь я.
На наш век хватит, говорит он.
Хватит, киваю я.
А вы молодец, говорит он.
Я молчу.
А я все видели
А я видели.
Я оторопело смотрим на сигнал оттуда, откуда – оттуда, черт пойми. Ошибка какая-то, говорим себе, ну, конечно, ошибка, быть того не может, чтобы вот так…
…а вот так.
А я видели.
Видели.
Где-то там, там.
Ну, конечно, что я хотели, можно подумать, вселенная пустая и мертвая, можно подумать, во вселенной все улетает бесследно в никуда.
А вселенная – она такая, она все помнит, она все видит, и что было где-то там, когда-то там, – высветится через миллиарды световых лет, через века и века…
А я видели, что ты делали.
Еще пытаемся отмахнуться, отвернуться, мало ли какой сигнал пришел, уже понимаем – не отвертимся.
А я видели.
А я всем расскажем.
И уже понимаем – не отвертеться, не отмахнуться, и правда – он всем расскажут, кто он – не знаем я, но расскажут.
«Неслыханный позор величайшей цивилизации всех времен….»
…это будет.
А я расскажем.
Я понимаем, что отступать поздно, я посылаем сигнал:
Что ты хотите?
Я понимаем, что это не просто так, я уже догадываемся, зачем мне говорят —
А я видели.
Я ждем ответа.
Ждем ответа, из поколения в поколение передаем – ждем ответа.
Ответ приходит, когда его уже никто не ждет, когда я уже толком не помним, что был за вопрос, что за ответ, ответ приходит – и я в гневе отвечаем самим себе, что никогда в жизни не сделаем это, никогда-никогда.
Кто-то уже собирается слать сигнал отказа, я обрываем кого-то, я думаем.
Я понимаем, что у меня нет выбора.
Я запрашиваем координаты.
Я ждем.
Координаты приходят – когда их уже никто не ждет, я пытаемся вспомнить, что за координаты, откуда, зачем, ошибка какая-то…