Следы на песке
Шрифт:
– Позвольте уточнить. Вы захватили с собой лошадь, когда ехали в Монтелузу?
Ракеле Эстерман удивленно посмотрела на него:
– Конечно. Это было необходимо.
– Почему?
– Потому что послезавтра во Фьякке дамские скачки, их раз в два года устраивает барон Пископо ди Сан-Милителло.
– Я понял, – соврал комиссар. Он ничего не знал об этих скачках. – Когда вы заметили, что лошадь пропала?
– Я? Я ничего не заметила. Сегодня на рассвете мне позвонил из Монтелузы сторож
– Я не…
– Простите. Шиши – это Саверио Ло Дука.
– Но если вам сообщили об исчезновении на рассвете…
– …почему я так долго тянула с подачей заявления?
А она умная. Но эта ее манера заканчивать начатые им фразы порядком раздражала.
– Потому что мой рыжий…
– Рыжий? Это кличка?
– Вижу, вы совершенно не разбираетесь в лошадях?
– Ну…
– Рыжими называют лошадей светлой масти. Мой жеребец – кстати, его зовут Супер – иногда убегает, приходится искать. Они поискали и в три утра позвонили сообщить, что не нашли. И тогда я подумала, что он не убежал.
– Понял. Но, возможно, с тех пор…
– Мне бы позвонили на мобильный. – Закурила вторую сигарету. – А теперь сообщайте плохую новость.
– С чего вы взяли, что…
– Вы ловко ушли от ответа на мой вопрос, комиссар, предложив рассказывать по порядку. Чтобы потянуть время. А это может означать только одно. Его похитили? С меня потребуют большой денежный выкуп?
– Он дорого стоит?
– Кучу денег. Это чистокровный английский скаковой жеребец.
Что делать? Лучше сказать, все равно догадается.
– Его не похитили.
Ракеле Эстерман откинулась на спинку стула и, внезапно побледнев, замерла.
– Откуда вы знаете? Вы говорили с кем-то на конюшне?
– Нет.
Монтальбано казалось, что он будто слышит, как в ее голове на бешеной скорости крутятся шестеренки.
– Он… умер?
– Да.
Женщина придвинула пепельницу, вынула изо рта сигарету и тщательно потушила.
– Его сбил…
– Нет.
Видимо, до нее не сразу дошло, поэтому она повторила тихо, для себя:
– Нет. – Потом внезапно поняла: – Его убили?
– Да.
Она молча встала, подошла к окну, открыла его, оперлась локтями о подоконник. Плечи подрагивали. Женщина тихо плакала.
Комиссар дал ей выплакаться, потом тоже встал и подошел к окну. Достал из кармана и протянул ей пачку бумажных платков. Потом налил в стакан воды из бутылки, которую держал на шкафу с картотекой. Ракеле выпила все до капли.
– Еще налить?
– Нет, спасибо.
Оба сели на свои места. Ракеле выглядела успокоившейся, но Монтальбано опасался новых вопросов, например…
– Как его убили?
…Вот именно. Она задала трудный вопрос! Лучше бы он, вместо игры в вопросы и ответы, рассказал
– Послушайте… – начал он.
– Нет, – сказала Ракеле.
– Вы не хотите меня слушать?
– Нет. Я поняла. Вы чувствуете, как вы вспотели?
А ведь он сам этого не заметил. Эту женщину стоит пригласить работать в полицию, от нее ничто не ускользнет.
– И что это означает?
– Что, вероятно, его убили очень жестоко. А вам тяжело мне об этом говорить. Так?
– Да.
– Я могу его увидеть?
– Это невозможно.
– Почему?
– Потому что тот, кто его убил, увез вашего жеребца.
– Зачем?
Вот именно, зачем?
– Видите ли, мы предположили, что они украли тушу…
Видимо, это слово ее задело, она на мгновение прикрыла глаза.
– …чтобы мы не увидели клейма…
– На нем не было клейма.
– …и не узнали, кто владелец. Но это предположение оказалось ошибочным, потому что вы пришли заявить о вашей пропаже.
– А раз они могли догадаться, что я подам заявление, зачем было его увозить? Вряд ли затем, чтобы подложить его ко мне в постель.
Монтальбано опешил. При чем тут постель?
– Можете пояснить?
– Вы разве не смотрели «Крестного отца»?..
– Ах да.
В том фильме продюсеру подложили в постель отрезанную голову лошади. Он вспомнил.
– А вы, случайно, не получали предложения, от которого невозможно отказаться?
Она натянуто улыбнулась:
– Предложений было много. На некоторые я отвечала согласием, на другие – отказом. Но ни разу не доходило до того, чтобы убивать лошадь.
– Вы уже бывали здесь прежде?
– Последний раз – два года назад, по той же причине. Я живу в Риме.
– Вы замужем?
– И да и нет.
– Отношения с…
– …мужем прекрасные. Я бы сказала, братские. И потом, Джанфранко скорее покончит с собой, чем убьет лошадь.
– Не представляете, почему с вами так поступили?
– Единственная причина – устранить меня с завтрашних скачек, на которых я бы наверняка выиграла. Но, по-моему, это перебор.
Она встала. Монтальбано тоже.
– Благодарю вас за любезность.
– Не будете подавать заявление?
– Теперь, когда знаю, что он мертв, это не имеет смысла.
– Вернетесь в Рим?
– Нет. Послезавтра все равно поеду во Фьякку. И потом останусь еще на пару дней. Прошу, дайте знать, если что-то выясните.
– Надеюсь. Как я могу вас найти?
– Я дам вам номер мобильного.
Комиссар записал номер на листочке и положил в карман.
– Вообще-то, – продолжила женщина, – вы можете просто позвонить подруге, у которой я гощу.