Следы сатаны
Шрифт:
— Он просыпается, — шепнула она.
— Вряд ли. Скорее, он почувствовал боль.
— Да, наверно, так. Теперь все прошло.
Она стала гладить его лицо, виски, шепча при этом слова, которых никто не слышал. Как могла, она старалась успокоить его. Казалось, чудовище спало. Никлас закончил работу, наложил мазь и забинтовал рану чистой тряпкой. Подержал над больной ногой свои исцеляющие руки.
Стали обсуждать, что делать дальше…
— Я думаю, он никогда не видел своей стопы, — отстранение сказала Виллему.
—
— Да, но что нам теперь делать? Как мы уйдем отсюда?
— Надо привести лошадей. Виллему, пойдем за ними, — сказал Доминик. — Но что делать, если он проснется?
— Я не хотел бы ощутить на себе его гнев, — вздрогнул Никлас. — И факел прогорел! Торопитесь, может, мы успеем уйти вовремя! Только ради Бога, не приводите сюда кнехтов.
Факел погас. Доминик и Виллему растворились в темноте. Двое оставшихся надеялись, что они придут вовремя.
Никлас поздно спохватился, что вместо Виллему ему надо было послать Элису. Кто будет держать монстра в повиновении? Только Виллему могла управлять им.
А что мог сделать он и малышка Элиса? Никлас вознес самую горячую молитву, прося, чтобы чудовище спало подольше.
— Теперь нас пятеро, а лошадей только четыре. Ему придется отдать одну. Доминик с Виллему поедут вдвоем на одной, и для каждого из нас останется по лошади.
Элисе страстно захотелось поехать с монстром на одной лошади. Но нет. Просить о таком она не осмелилась!
— А он не сбежит?
— Вряд ли он хороший наездник, если вообще сидел на лошади. А Доминик просто волшебник, а не всадник.
— А как прореагирует лошадь на такого… необычного всадника?
— Все должно быть хорошо. Он лучше чувствует себя среди животных, чем среди людей. Он, конечно, тяжеловат, но лошади выносят и не такой груз.
С другой стороны долины послышалась оживленная дискуссия. Они слышали, как бесновался капитан и Доминик отвечал ему своим спокойным, властным голосом. И все же чувствовалось, что Доминик взволнован. Обычно он говорил много тише. Иногда в разговор вмешивалась Виллему. Слов было не слышно. Но Никлас с Элисой и так поняли, в чем дело. От былой дружелюбности капитана не осталось и следа.
— Герр Никлас, — шепнула Элиса, — теперь он просыпается по-настоящему.
«Виллему, где же ты», — в отчаянии подумал Никлас.
Чудовище застонало, осторожно поворачивая голову из стороны в сторону.
— Если б мы могли связать его, — прошептал Никлас. — Но он легко рвет любые цепи.
— Ну, тогда мы не можем связать его! Ведь он больше не будет нам доверять.
— Его доверия нам не дождаться никогда, — горько произнес Никлас.
Элиса склонилась над раненым:
— Мы твои друзья, — быстро проговорила она, вложив в эти слова все человеческое тепло.
Человек-монстр
— Ты потерял сознание, — стал объяснять Никлас.
Послышался тяжелый вздох несчастного. За ним последовал взрыв:
— Что вы сделали со мной, твари? Что вы сделали?
— Тсс, иначе сюда придут кнехты!
— Чхать мне на них! Что вы сделали?
— Мы только врачевали твои раны.
Они чувствовали, как он зашевелил изуродованной ногой, согнул и снова распрямил колено.
— Твари, — бормотал он в дикой ярости. Они слегка отодвинулись от монстра.
— На твоей ноге началось омертвление ткани, — торопился с объяснениями Никлас. — И ты мог умереть через несколько недель.
В этом Никлас не был уверен. Но монстр не был дьяволом. Он был человеком. Без сомнения, самым страшным из всех отверженных Людей Льда. Вряд ли когда еще рождался такой подлый и страшный человек. И такой злобный. Какие еще силы в нем были скрыты, Никлас не знал и даже не хотел об этом думать. Слухи о почти бессмертных… Что жили не одну сотню лет… Ясно, что это голословные утверждения. Никто из людей не жил так долго и, соответственно, не мог этого подтвердить. Но сейчас по спине Никласа поползли мурашки.
Подтвердились опасения Никласа — чудовище ненавидело свою больную ногу. А они совершили самое страшное преступление — осмотрели ступню и, таким образом, опозорили его. Он должен был бы в ярости растерзать их, но тогда он признался бы самому себе, что одна нога у него не в порядке. Это и спасло их.
Монстр дышал порывисто, полузадушено, не зная, что предпринять. Пока он решал, Никлас сказал:
— А вон и наши лошади.
«А с ними и наша Виллему, слава Тебе, Господи. Мы спасены», — пронеслось в голове. А монстру он сказал:
— Ты возьмешь лошадь Виллему. И мы поедем домой, в Гростенсхольм.
— Какого черта я туда поеду? Вы мне не нужны. Я всегда прекрасно жил один.
— Давай не будем усложнять, — устало ответил Никлас.
Они увидели огромные тени, возникшие на фоне светлеющего неба. Близился рассвет.
— Лошади, — облегченно вздохнула Элиса. — Я приведу вам лошадь Виллему, господин.
Элиса называла его то на вы, то на ты. Все никак не могла решить для себя, что лучше.
— Вот она. Умеешь ездить верхом? — спросила Виллему. — Надо торопиться. Кнехты вышли на тропу войны.
— Пошла к черту!
— Знаешь что, бери лошадь и не шуми! — сухо оборвала его Виллему.
Он остался лежать. Видимо, потому, что не мог подняться.
— Пошли вы все к черту! Пошли вон, или я разорву вас на кусочки!
— Совсем не обязательно начинать с нас. Желающих полно. Ты так долго думаешь, что кнехты, вероятно, уже добрались до нас!