Следы темной души. Паутина судьбы
Шрифт:
— Господи! — вырвалось у бедной матери, сидевшей со страдальческим лицом. глаза блестели, и слёзы вот-вот норовили перевалить за борт.
— Успокойтесь, Марина…
— Алексеевна, — подсказал её муж, нашедший опору на твёрдом табурете.
— Марина Алексеевна, у Вас замечательная дочь! Просто ей не повезло с друзьями.
— Как Вас… — женщина вопросительно посмотрела на недоброго вестника.
— Простите, не представился. Майор милиции Кирпа Юрий Сергеевич, — вежливо произнёс тот, доставая удостоверение.
— Юрий Сергеевич, скажите, пожалуйста, когда мы можем забрать Люси? И что значит "на начальной стадии"?
— Простите, — майор сразу стал серьёзным, — пока это невозможно. Она задержана на месте преступления. Ещё выясняются подробности. Я
— Но как же…
— И ещё, — перебил он её, — держите в секрете всё, что произошло. Вполне возможно, главные виновники её состояния находятся где-то рядом, недалеко от места проживания девушки. Я сейчас не могу уделить много внимания Вам, поскольку скоро у меня совещание. Я лично приехал к Вам, потому что сам жил когда-то недалеко отсюда. Так что считайте, что Вашей дочери повезло. Я лично слежу за ходом дела.
— Юрий Сергеевич, как же нам Вас благодарить? — спохватилась Марина Алексеевна.
— Никаких благодарностей, — вставая, отрезал Юрий Сергеевич, — все остальные вопросы в отделении. Вот адрес и телефон дежурного. Приходите в любое время. Честь имею.
— А Люси? — уже в дверях спросила надрывно мать юной правонарушительницы. — Когда и где можно будет её увидеть?!
— Приходите в отделение! Я Вам всё расскажу.
Глава 13
Сегодня она наконец-то увидела нормальный свет.
Сидя в маленькой тёмной комнате, не имея возможности выйти даже в туалет, Люси уже думала, что сходит с ума. Коморка, в которой она проснулась, вмещала в себя обычную больничную кровать, тумбу, выполняющую также роль стола, и ведро с крышкой. Сначала девушка решила, что это место для мусора, которому здесь в принципе негде взяться. И только когда припекло, она поняла истинное предназначение этого тюремного атрибута.
После нескольких часов бестолкового сидения на кровати, девушка медленно, но уверенно подводила себя к истерическому состоянию, которое вскоре выплеснулось в некую форму беснования. Ведро прыгало от стенки до стенки, от угла к двери и обратно, пока не закатилось под кровать. Люси тарабанила в дверь, забивалась в пустой угол, била ногами всё, что попадалось, сопровождая свои действия нескончаемыми потоками криков, воя и визга. И так продолжалось до тех пор, пока она не упала на своё убогое ложе совсем обессиленная. Тумбочке тоже досталось. А ведь на ней к тому времени уже стояла скромная еда: тарелка каши, прикрытой глазуньей, и железная чашка с питьём, которое пленница так и не попробовала, разлив содержимое во время истерики. К моменту её изнеможения всё небольшое пространство выглядело отвратительно. Каша разметалась вокруг перевёрнутой миски, желток застрял на плинтусе, а белок рассыпался на множество мелких белых кусочков. Чашка валялась у изголовья кровати, а напиток оставил свои неприглядные следы на поверхности деревянных выкрашенных в коричневый цвет половиц. Вилка оказалась на кровати, в ногах у страдалицы.
После недолгого забытья она решила отказаться от еды и старалась не смотреть на тумбу, где уже снова стояла полная тарелка, но уже с жидкостью, напоминающей больничный суп. Выходит, что она спала, причём крепко и не мало, а столько, что в комнатке успели прибрать. Запах еды всё больше раздражал её, и аппетит зверски требовал расправиться с содержимым тарелки. Скорее всего, это был обед.
Люси встала и в очередной раз безрезультатно постучала в дверь, попросила открыть. В этот раз уже просто для проформы. Никто не ответил. Она пропустила несколько приёмов пищи, выпивая лишь жидкость, отдалённо напоминающую чай. Один раз был компот. В конце-концов, не выдержала и съела полностью всю порцию водянистого пюре с тефтелей, показавшейся ей необычайно вкусной, и хлеб с чаем.
Сколько дней прошло? Кто знает. Заключённая в комнатке, лишённой окон (маленькое окошко над дверью пропускало лишь небольшой сноп тусклого света), девушка не знала, когда она просыпается и когда ложится. Когда впервые открылась дверь, она обрадовалась и подскочила,
Периодически Люси пыталась вспомнить, как сюда попала, но в памяти всплывали лишь воскресные события, пугающие резкими сменами декораций. Память подводила её снова и снова. Выкидывала, не давая сконцентрироваться и восстановить весь вечер. Люси вспомнила, что Кот поймал её и привёл в этот (в этот?) дом. Вспомнила дядю Юру, который казался таким добрым. Вспомнила Машу, которая настояла на том, что нужно выпить и отдохнуть. Всё отрывками, будто она перепила тогда. Остальное было чем-то, больше похожим на сон. Или это пьяный бред? Она никак не могла вспомнить, сколько выпила и что вообще делала после. Всё размыто и непонятно.
Попытки восстановить память каждый раз приводили к тому, что Люси, всхлипывая, крутилась на койке и тихонько, постанывая, засыпала.
И вот её разбудили. Маша дала ей прямо в руки новые трусики, лиф, красивого бордового цвета ангоровую кофту и новые джинсы, гораздо круче Алискиных.
– Давай, дорогуша, иди помойся и переодевайся быстренько. Тебе пора.
– Мы куда-то едем? — робко спросила Люси.
– Да, на новое место жительства.
С этими словами пухлая надзирательница грубовато взяла девушку за запястье и потянула за собой. В конце коридора она толкнула её в открытую слева, хорошо освещённую, комнату и сказала, закрывая за ней дверь: "У тебя десять минут." Люси огляделась. Это была с виду простая, но очень опрятная и по-богатому отделанная ванная комната. Душевая кабина сразу ввела девушку в ступор, поскольку она ещё никогда не видела таких. С трудом разобравшись, как попасть внутрь, она открыла дверцу, отодвинув её куда-то в сторону, и ахнула. Кабина легко закрылась — дверцу нужно было лишь легонько направить в обратную сторону.
Тёплая вода приятно струилась по телу, и Люси подняла руки, пытаясь слиться с прозрачным освежающим потоком. Но прошло несколько минут, и она услышала стук в дверь, вернувший её в действительность и напомнивший о том, что у неё мало времени. Тщательно помывшись, она надела красивое нижнее бельё с ажурными вставками и натянула джинсы с кофтой. Мокрые волосы высушила предусмотрительно подключенным к питанию феном, причесалась и вышла, чувствуя себя гораздо лучше.
Маша осмотрела её, одобрительно кивнула и кивком головы велела идти следом.
Их следующая остановка была в комнате, которую Люси тут же вспомнила. Возле бара, где ей наливали золотистую обжигающую жидкость, стояло несколько непривычно высоких деревянных табуретов с вычурной резьбой и мягкими светлыми сидушками. Рядом с богато отделанным баром, справа, на метр от стены, стоял мягкий небольшой диванчик нежного кремового цвета, от которого так и веяло весенним первоцветом. Чуть в стороне расположились два мягких, с круглыми формами, кресла с точно такой же обивкой. Вообще, вся комната была выполнена в лёгком стиле классицизма, гармонично переплетающегося с небольшими вкраплениями модерна. Вся мебель имела округлые формы, местами отделана резьбой. На полу лежал большой мягкий ковёр в светлых тонах с красивым орнаментом, с ворсом, в котором ноги буквально тонули. Светлые стены сливочного цвета в нескольких местах украшали красивые вычурные бра, висевшие в центре изысканной белоснежной лепнины. Два окна полностью скрывали тяжёлые портьеры нежного кремового цвета, едва заметно отсвечивающие золотистой пыльцой.
В памяти всплыл момент, где они с Машей садятся на диван, и она тянет руку к своей затворнице, словно та — её лучшая подруга. Бред какой-то. Она тряхнула головой, отмахиваясь от образа, как от назойливой мухи.
Маша посадила её перед столиком с большим резным зеркалом и кучей косметики, и уже через пятнадцать минут на затравленную беглянку с зеркального отражения смотрела красивая голубоглазая девушка с обрамлением из русых волнообразных локонов. Чётко очерчённые губы поблёскивали нежным пудровым отливом, а брови приобрели правильную форму с изящным изгибом, создавая особую утончённость юным чертам лица.