Следы тёмной души. В поисках истины
Шрифт:
Когда уже почти все покинули кабинет, начальник окликнул его и Ступнёва Дениса. Дверь закрылась, и они подошли к большому столу из красного дерева, возле которого, опираясь на крышку, уже стоял подполковник Мельниченко.
– Ну что, орлы мои, готовы к выезду?
– Так точно, товарищ подполковник, – бодро ответствовал старший лейтенант Ступнёв.
– Всегда готовы, товарищ подполковник, – вяло ответил капитан. – Выезд завтра утром?
– Отставить, капитан! – шеф сказал негромко, но в его голосе слышалась сталь. – Выезд немедленно!
Дверь закрылась, и они остались одни. Некоторое время оба молчали. Слыша то и дело опускал глаза, пряча виноватый взгляд, а Григорий Михайлович смотрел на него, не отрываясь.
– В чём дело? – наконец прервал гнетущую тишину начальник. – У тебя что-то случилось?
– Никак нет, то…
– Вот только давай без официоза, – немного раздражённо прервал его Мельниченко, – рассказывай, что там у тебя. Вижу ведь, что что-то не так. Весь помятый, скукоженный… Ты себя в зеркало вообще видел?
– Григорий Михайлович, я серьёзно – у меня всё в порядке. А вид такой, потому что сидел долго, копался в делах, вникал…
– Ну заливай, заливай. Ладно, не хочешь говорить, не надо. Но, – голос шефа стал жёстче и выше на тон, – поехать тебе придется! Уж извини, свои дела отложишь на потом.
– Есть, – спокойно ответил капитан, уже собираясь уходить.
– Лина заходила? – вдруг спросил начальник.
Женя на миг замер, застигнутый врасплох неожиданным вопросом:
– Нет, Григорий Михайлович, – он старался избегать прямого контакта глаз, – не заходила. Я могу идти собираться?
– Да, – снова вздохнув, сказал шеф, – иди. Перед отъездом зайдёте ко мне с Денисом.
Ночь прошла в бессонном метании по кровати. Взбаламученный событиями минувшего дня мозг отказывался отключаться и выкидывал из забытья каждые пятнадцать-двадцать минут. В конце-концов, без четверти шесть Женя уже мастерил бутерброд, пока закипала вода. Когда сыр ровными ломтиками был аккуратно разложен поверх масла, блестящий стальной чайник засвистел, оповещая хозяина о том, что ему пора заваривать чай.
За окном только-только занялся рассвет.
Шеф будет либо к вечеру, либо уже завтра, поэтому, пока есть время и возможность, нужно наведаться к другу в УгРо. Вопросы в записной книжке увеличивались довольно быстро. Кроме загадочного исчезновения девушки (если это вообще имело место быть) очень интересно было узнать судьбу расследования тех странных убийств, которые Алиса так смело приобщила к делу Люси.
И совсем уж непонятна тишина вокруг зверского убийства Степана. Ведь если его действительно зарезали, должно было проводиться серьёзное расследование.
В дежурной части только заступила смена Сирко (Берёзкин припозднился, столкнувшись с капитаном у входа), поэтому туда не имеет смысла заглядывать. Слыша поднялся на третий этаж, прошёл мимо начальственных дверей с гордо вещавшими об этом табличками, миновал следственный
До знакомого кабинета оставалось несколько шагов, когда справа резко открылась дверь и на него практически налетел высокий (не меньше его так точно) сбитый брюнет в свитере и чёрных джинсах. Оно и неудивительно – здесь всегда холоднее, чем на улице, особенно весной, когда стены ещё не прогрелись, а отопление ощущалось лишь на бумагах в виде числителей.
Со старшим оперуполномоченным Приходько капитан пару лет назад несколько месяцев работал, можно сказать, одной командой.
– Ё… – воскликнул вылетевший из кабинета истребитель. – Жека?! Здорово! Какими судьбами?
– Здорово, здорово, – Евгений пожал протянутую руку. – Убьёшь и не заметишь.
– Да ладно тебе. У вас там что, опять жара? Михалыч не звонил, не предупреждал.
– Я, собственно, без его ведома. По личной инициативе, – признался капитан.
– Ну, проходи, раз так, – они зашли в кабинет, к которому Слыша собственно и направлялся. – Давненько вы нас не вспоминали. Что там у тебя?
– Убийство на Чкаловском в начале марта. Парня зовут Степан. Есть такое?
– Щас глянем. Вообще, да, было, с ножевым. Бондаренко Степан, малолетка. Он, кажется, светился в БНОНе, также несколько приводов было по мелким кражам, – брюнет открыл шкаф, в котором все полки завалены массой папок и бумаг, порылся немного и сказал, – посиди, я сейчас.
Минут через десять вернулся и с порога:
– Да, убийство произошло второго марта за сорок минут до полуночи. Убитый – Бондаренко Степан Семёнович, семьдесят восьмого года рождения, проживал с братом и родителями. Брат его и нашёл. Убийца не он – это точно. Обвиняет одного из прокурорских близнецов, но там глухо всё. Доказательств никаких, орудие убийства не найдено. И кстати, слышал, дело закрыли уже.
– Я так понимаю, тебе и не дали особо рыться в этом деле?
– Правильно понимаешь. Уже на следующий день Осколков затребовал материал, и пятого дело отправилось в прокуратуру.
– Ни дознания, ни допросов не было что ли? – с сомнением в голосе спросил Слыша.
– Нет, ну как не было. Саныч пообщался только с братом покойного, но всего разок и так, по-быстрому. Больше никого не вызывал. Сказал, что до праздника хочет слить в прокуратуру, чтоб меньше головняка было. Странно, вообще-то, – пожал плечом рослый детина, – он зубами выгрызал себе мокрухи, а тут будто рад был сплавить…
– Ну, неудивительно, если учитывать деток прокурорских… пусть один, но фигурирует…
– Так сам ведь, помнится, не так давно грозился их на чистую воду вывести, – с добродушной ухмылкой прервал его Приходько, – не всерьёз конечно.
– Ясно. А фамилия Романько не мелькала там, случайно? Или Максимович?
– Неа. Точно нет.
– Ну, понятно. Можно поизучать?
– Держи, – опер не стал возражать, и тоненькая папка упала на стол перед капитаном, – только недолго. До оперативки успеешь?