Следы в пыли. Развитие судебной химии и биологии
Шрифт:
Дальнейший план действий Мора и Дегена преследовал много целей. Как принято, они поставили в известность о расследуемом деле все полицейские участки в Баварии и Гессене и обратились к ним с обычной просьбой — сообщить данные по делу. Но они знали, что из-за перегруженности в работе такие запросы часто просто подшивали, не удосужившись прочитать их. В потоке бумаг терялись порой запросы по важным делам.
В Байрейте 10 сентября шелковым платком была задушена домашняя хозяйка Мария Будин. Применение платка наводило на мысль о связи событий в Кале и Байрейте. Может быть, за этими событиями скрывается один и тот же преступник? Впервые за всю свою службу президент земельного ведомства уголовной полиции обратился к бургомистру такого города с местной полицией, как Байрейт, и предложил совместными
Деген полагался на целенаправленный опрос населения больше, чем на соответствующие данные полицейских участков. Он поместил платок в специальный ящик для обозрения и обратился по радио к населению с просьбой сообщить ему, чей это платок, если кому-либо это известно. Он попросил также явиться к нему всех, кто 11 сентября между 16 и 17 часами находился в лесу восточнее Кальского озера. В конференц-зале ратуши он разложил большую карту, на которой были обозначены все пути и дороги в районе леса. Так как во второй половине того дня, вскоре после окончания работы в Кале и других мелких промышленных поселках, много людей, должно быть, проходило в разных направлениях, то Деген надеялся что-нибудь узнать о подозрительных лицах или, по крайней мере, установить, какой путь вообще не использовался или использовался меньше других. Если убийца скрылся незамеченным, то, вероятно, именно этим путем. Одновременно Деген приказал просмотреть все картотеки, имеющиеся в участках уголовной полиции Ашаффенбурга, в земельной полиции в Альценау, у районных врачей и в общине Каль, надеясь обнаружить лиц, которые замешаны в сексуальных преступлениях, подозреваются в таковых или отбывали за них наказания. И наконец, Деген предпринял попытку установить всех лиц, которые посетили кемпинг 9 сентября, чтобы проверить их образ жизни.
Осуществление плана расследования наткнулось на множество препятствий, одно из которых — замкнутость местных жителей: никто добровольно ничего не рассказывал. Каждого приходилось опрашивать. Два мальчика, которых видели проезжавшими на велосипедах мимо места, где произошло убийство, не явились, несмотря на неоднократное приглашение. Их нашли случайно лишь тогда, когда в школьном сочинении, Необычный случай" они описали свою поездку. Были и обычные в таких случаях ложные сообщения. Ида Барнес> официантка закусочной „Хубертус", расположенной в километре от места преступления, утверждала, что в полдень 11 сентября видела незнакомого бродягу. Она уверяла, что на нем был такой же платок, какой выставили перед ратушей, и дала точное описание этого бродяги. Деген добился через земельное ведомство уголовной полиции, чтобы бродягу искали на всей территории Федеративной Республики Германии.
Так или иначе, Дегену удалось к концу сентября установить двадцать человек, которые во второй половине дня 11 сентября в разных направлениях пересекали лес в районе Штайнкауте. Никто из них не встретил постороннего или подозрительного человека. Обозначение, передвижения этих свидетелей на карте помогло все же установить, что незаметно скрывшийся преступник мог воспользоваться только двумя ведущими на север дорогами, так называемой Брайтенвег и дорогой, идущей параллельно ей. Обе вели по направлению к Теерштрассе-Эммерихсхофен-Альценау. Нашелся только один-единственный свидетель, пенсионер Отто Хок из Каля, который во время прогулки 11 сентября около половины четвертого присел передохнуть на пень около дороги, параллельной Брайтенвегу. Это было в восьмистах метрах севернее от места, где погибла Мария Флоски. В указанное время мимо старика проехал незнакомый ему молодой велосипедист, по виду лесник, сказав „добрый день". Однако время — половина четвертого — сводило значение этой встречи на нет, потому что намного опережало время совершения преступления. Несмотря на это, Деген приказал узнать в ведомстве лесничества, работали ли 11 сентября лесники в этом районе. Получив отрицательный ответ, Деген обратился по радио к велосипедисту с просьбой явиться в полицию в качестве свидетеля. Тот и не подумал явиться. Но, зная о нежелании населения оказывать полиции помощь, его молчанию нельзя было придавать большого значения.
И вот 24 сентября криминальмейстер Бек из местной полиции, имевшей
25 сентября ему сообщили о неком Антоне Флиттнере, тридцатидвухлетнем слесаре, который женат во второй раз и работает в фирме „Альшталь" в Дернигхайме. С начала сентября он не работал по болезни, но разъезжал повсюду на своем велосипеде. Правда, в тот же день, 25 сентября, арендатор „Форели" отказался от своих показаний, заявив, что скорее всего видел Тони после 11 сентября. Но тем временем из картотек в Альценау и Кале, а также из показаний нескольких свидетелей о Флиттнере была собрана такая информация, которая сделала его главным подозреваемым.
20 марта 1963 года Флиттнер был приговорен к двум месяцам тюрьмы за развратные действия. В полицию неоднократно поступали жалобы от его второй. жены. Выяснилось, что первая жена развелась с ним из-за супружеской неверности Флиттнера. С 1960 года в полицию неоднократно поступали жалобы на его пьянство и хулиганство, и земельная полиция настоятельно рекомендовала изолировать его.
Флиттнер — внебрачный ребенок — был отдан матерью в детский дом в Лоре, усыновлен семьей ремесленников из Каля и вырос вместе с их родной дочерью Хильдегард. Он очень привязан к своей приемной матери, никогда не был замечен в странном поведении, не говоря уже о психических сдвигах, прошел нормальный курс обучения на слесаря, но вскоре после первой женитьбы обнаружилась его сексуальная извращенность.
26 сентября сотрудники Дегена беседовали с женой Флиттнера, швеей в фирме „Дитрих". С утомлением и разочарованностью в голосе отвечала она на обращенные к ней вопросы. 11 сентября с 7 часов 30 минут и до 15 часов она работала. С тех пор как Флиттнер „болеет" и не обедает на работе, он ездит на обед к своим приемным родителям и обычно бывает уже дома, когда она возвращается с работы и варит кофе. 11 сентября он возвратился лишь в 17 часов 30 минут, потому что его приемные родители и их дочь были за городом на своем садовом участке в Фришоссе. 12 сентября на работе она узнала об убийстве Марии Флоски и, возвратившись домой, заговорила об этом с Флиттнером. Ведь по пути из Фришосса к кемпингу он проехал по лесу в районе Штайнкауте. Она спросила, ходил ли он в полицию в связи с поисками свидетелей. Но он не ответил на ее вопрос, и она замолчала. Она мало разговаривала со своим мужем и почти ничего не знала о его делах вне дома.
Узнав о результатах беседы, Деген решил сам познакомиться с Флиттнером. В тот же день, 26 сентября, он застал Флиттнера дома одного. Его взору предстал маленький человек с неброской внешностью, бледным лицом, пышной шапкой волос над широким лбом и отвислой нижней губой. С расстановкой, но без видимого волнения он отвечал на вопросы Дегена о том, как провел день 11 сентября. В полдень он поехал на своем велосипеде к приемным родителям, но не застал их дома и около часу пополудни отправился в Фришосс, где у его приемных родителей садовый участок. Там он пробыл до 15 часов, а затем поехал домой. На вопрос, сколько времени занимает поездка от Фришосса до Каля, он ответил: пятнадцать — двадцать минут.
Очевидно, он не разговаривал со своей женой и не знал, что она назвала более позднее время его возвращения домой. Когда Деген обратил на это его внимание, Флиттнер, не удивившись, извинился и сослался на свою забывчивость. Да, от своих приемных родителей он поехал еще к кемпингу. Деген хотел знать, сколько времени он там пробыл. Флиттнер ответил: „Ну, некоторое время", — и доверительно намекнул на девушек, которых там можно увидеть. Затем он вспомнил, что заезжал еще в „Киоск Крамера", где пробыл довольно долго, и лишь потом поехал домой.