Слэм
Шрифт:
— Алисию. Да. И, как я сказала тебе, это не странно, это нормально.
— Я рад, что тебе не пятьдесят.
— Почему? Тебе какая разница?
Она была права на самом-то деле. Для меня не было никакой разницы.
— Когда тебе будет пятьдесят, мне будет тридцать четыре.
— Ну и?..
— Мне можно будет выпивать. И ты ничего мне на это не сможешь сказать.
— Это лучший аргумент, который я когда-либо слышала в пользу того, чтобы рожать ребенка в шестнадцать. Действительно, единственный и лучший аргумент.
(Не нравится мне, когда она говорит такое. Чувствую себя и сейчас виноватым. Как будто я преследовал ее, чтобы родиться восемнадцать лет назад. Это не шутка — быть нежеланным ребенком, а я
Они жили в одном из этих здоровенных старых домов в Хайбери. Я до сих пор ни в одном из них не был. Мама знает людей, которые живут в таких домах, по работе и по книжному клубу, а я никого не знаю. Мы жили всего в полукилометре от них, но у меня никогда не появлялся повод ходить в те края, где живет Алисия, пока не встретил ее. Все там было непохоже на наши места. Там — большой дом, а мы жили в квартирке. Там — старье, а наш дом новый. Там — беспорядок и грязь, а у нас чисто и прибрано. И там везде книги... Не то чтобы у нас дома не было книг. Но у мамы — книг сто, у меня — тридцать. А у них у каждого по десять тысяч. Или так кажется? Там книжные шкафы в коридоре, и вдоль лестницы шкафы, и поверх шкафов еще стоят рядами книги. Все наши книги новые, а у них все старые. Мне больше нравится у нас дома, хотя я, конечно, хотел бы побольше, чем две спальни. Когда я думаю о будущем, о том, на что оно будет похоже, я представляю себе свою жизнь так: дом, в котором полно спален. Не знаю, что я буду с ними делать, потому что жить я хочу в одной из них, в своей собственной, как один скейтер, которого как-то показывали по MTV. У него был огромный дом с бассейном и с маленькой скейтинговой рампой в закрытом помещении с мягкими стенами, обитыми подушками. И никакой подруги, которая жила бы в этом доме, или родителей — никого. Не знаю, зачем ему был такой дом, но неважно. У меня была цель.
Мама сказала привет Андреа, маме Алисии, и Андреа сопроводила меня туда, где Алисия должна была сказать мне привет. Но, похоже, Алисия этого делать не собиралась. Она лежала на диване и листала журнал, хотя в доме были гости, а когда мы с мамой вошли, она напустила на себя такой вид, будто это был самый тоскливый и противный вечер в ее жизни, а с нашим появлением все стало еще хуже.
Не знаю, как вы, но когда родители пытаются подобрать мне кого-нибудь в пару, мне сразу же кажется, что никого противнее не найти во всей Британии. Пусть она выглядит как Бритни Спирс и считает, что «Хоук. Профессия: скейтбордист» — лучшая книга на свете. Это была мамина идея. В том и штука, что друзей себе выбираешь сам. Это фигово, когда всякие тетки, двоюродные братья и тому подобные тебе навязывают, какие у тебя должны быть отношения с людьми. Если бы мне не позволяли самому выбирать себе друзей, я бы никогда и ни с кем вообще по второму разу не общался. Я бы жил себе один на необитаемом острове, только если бы можно было сделать остров из бетона и чтобы со мной там была моя доска. Необитаемый обкатываемый остров, ха-ха-ха!
Ну да ладно! Нормально, если я не хочу ни с кем разговаривать, но что она-то себе думает: сидит здесь надувшись и смотрит в сторону? Да она слышала вообще о Тони Хоуке, или о грайнд слайде, или о чем-нибудь еще таком же классном, а если нет — что дает ей право так себя вести?
Я решил, что надо бы ее растормошить. Сидит себе на диване, вжавшись, ноги скрестила и смотрит мимо меня на накрытый стол и на стенку напротив. Я сел так же, скрестил ноги и уставился в другую сторону — на книжные полки. Мы были точь-в-точь манекены на витрине.
Я потешался над ней, и она чувствовала это, но вместо того чтобы надуться еще сильнее — можно было ведь и так! — она решила рассмеяться. И когда она рассмеялась, во мне что-то перевернулось. Отчего-то мне вдруг захотелось понравиться этой девчонке.
— Не думал, что ты видишь, — сказал я Алисии.
— А кто сказал, что я над твоими штучками смеюсь?
— Или ты смеешься над моими штучками, или у тебя с головой плохо. Больше тут не над чем смеяться.
Это была не совсем правда. Она могла смеяться, глядя, как танцует ее папа. На нем были ужасно забавные штаны и рубашки.
— Может, я припомнила что-то, вот и смеюсь, — заметила она.
— Например?
— Не знаю... Куча всего забавного случается, правда?
— Так ты из-за всего этого сразу и смеялась?
Ну, так, слово за слово, мы и начали болтать. Мне стало полегче. Я разговорил ее. Как-то был случай: я разговорил одну девчонку, когда она была не в настроении, так потом еле от нее сбежал.
Но вдруг она замолчала.
— В чем дело?
— Что, думаешь — ну, все идет как надо... Правда?
— С чего ты взяла? — Я был сражен. Именно это я и думал.
Она рассмеялась:
— Когда ты заговорил со мной, у тебя все мышцы были напряжены. А сейчас... — И она вытянула руки и ноги — теперь у нее был такой вид, будто она смотрит телик дома на диване. — Ну нет, ты, конечно, не совсем расслабился, — добавила она. — Еще не совсем. Да и не мог никогда совсем расслабиться.
— Ладно. Вот спасибо. — Я чувствовал себя как шестилетний.
— Я не то хотела сказать, — продолжила Алисия. — Знаешь, я имела в виду, что ты должен был постараться...
— Я не старался, — прервал ее я.
— Я знаю, что это неправда.
Я поглядел на нее, на то, какое серьезное у нее выражение лица, и подумал, что она наполовину дразнится, но я уже был готов простить ее за эти слова. Алисия казалась старше меня, и я подумал, что это оттого, что она проводит кучу времени с парнями, которые влюбляются в нее в две секунды.
— Где бы ты хотел оказаться прямо сейчас? — вдруг спросила она меня.
Я не знал, что сказать. У меня был ответ: «Ни в каком другом месте я не хотел бы оказаться». Но если я скажу это ей — я мертвец.
— Не знаю. Скейтингом занялся бы, может...
— Ты катаешься?
— Да. Только не на коньках, скейтбординг.
Я когда-то пообещал себе, что никогда больше не употреблю этого слова, хотя иногда без него не обойтись. Не все такие классные, как я.
— Я знаю, что такое скейтинг, спасибо.
Она по-прежнему набирает очки. Эдак мне скоро калькулятор понадобится. Но я не хотел говорить с ней о скейтинге, пока не выясню, что она о нем думает.
— А ты? Где бы ты хотела оказаться?
Она помедлила, будто готовилась сказать что-то вызывающее.
— На самом деле я хотела бы быть здесь, на этом диване.
Снова вышло так, будто она знает, о чем я думаю, но только в этот раз все получилось даже лучше. Она догадалась об ответе, который я хотел бы дать, и сказала это от собственного лица. Все больше очков — чуть ли не миллиарды.