Слепая вера
Шрифт:
– Но…
Траффорд осекся. Он собирался сказать, что не хочет попадать в новости, не хочет, чтобы люди на него смотрели. Но это прозвучало бы абсурдно. Разве может человек не хотеть, чтобы на него смотрели? Что в этом неприятного? Траффорд знал, что надо улыбнуться и перетерпеть. Сейчас их социальное положение стало прочнее, чем раньше, но даже оно не защитило бы его, если бы он открыто заявил, что не любит выставлять напоказ свою личную жизнь. С точки зрения Храма, большей крамолы нельзя было и придумать.
– Но что? – раздраженно спросила Чантория, которой
– Но… я просто не ожидал, вот и все. Я потрясен… но это, конечно, приятное потрясение, – ответил Траффорд, выдавив из себя улыбку.
– Глядите, глядите, – окликнула их Незабудка. – Опять повторяют!
Она нажала кнопку, и на стенном экране появилось изображение Башен Вдохновения, а из динамиков полился приторный голос диктора.
– Порой на свете случаются чудеса, – говорил голос, – которые напоминают нам, почему мы верим, на чем зиждется наша вера…
Затем последовал трехминутный телесюжет о чудо-ребенке из Башен Вдохновения, который пережил эпидемии кори-плюс и свинки-плюс и остался единственным обитателем жилого комплекса в возрасте младше двух лет. История была проиллюстрирована многочисленными фрагментами из вебкаста Траффорда и Чантории, включая клип с Чанторией в лифчике без чашечек и шоколадных стрингах, приобретенных ею в «Потаскушке Долли». Естественно, все девушки встретили эти кадры поощрительными криками.
– Видишь, Траффорд, – желчно сказала Чантория. – Все-таки некоторые считают это привлекательным.
Траффорд деланно засмеялся, точно она пошутила.
– Маленькая Мармеладка Кейтлин, – продолжал слащавый голос, – стала талисманом для всего местного населения. Она – живое доказательство любви, питаемой Господом ко всем его детям.
Как только программа закончилась, девушки дружно заверещали, что ее надо посмотреть еще раз с самого начала, но тут на экране возникло лицо их исповедника, отца Бейли.
Поспешно вскочив с места, Чантория выключила новости и приглушила звук других работающих каналов. Появление духовного лидера на их чате было событием, требующим немедленного внимания.
– Чантория! – Помимо обычного высокомерия, в голосе отца Бейли слышалась удовлетворенность и даже нечто вроде легкого волнения. – И вы, Траффорд, – кисло добавил он после небольшой паузы. – Прошу вас пожаловать сегодня вечером ко мне в Духовную Обитель.
Уже с минуту никто из гостей не издавал ни звука, как и подобало в виртуальном присутствии исповедника, но после этих его слов по комнате пробежал шепоток, а некоторые из девушек не сдержались и тихонько ахнули. Приглашение в личную резиденцию духовного вождя, полученное из его собственных уст, было величайшей честью.
– Мы обязательно придем, отец Бейли, – заикаясь, пробормотал Траффорд. – Когда вы хотите нас видеть?
– Вам назначено в восемь, Траффорд, и вы явитесь ровно в это время, – отрубил исповедник и в упор посмотрел на Чанторию. – А вы, Чантория, пожалуй, можете прийти несколько раньше. Я нахожу ваше общество… умиротворяющим. Мы с вами вместе
Шепот стих. Траффорд продолжал глядеть на экран, а Чантория покраснела и опустила глаза.
Незабудка и еще две-три девицы отвернулись, словно боясь, что по их лицам можно будет прочесть, о чем они подумали. Проявить неуважение к исповеднику было бы непозволительной дерзостью.
– Что скажете насчет шести, Чантория? – с елейной улыбкой спросил отец Бейли.
– Конечно, святой отец. Как вам будет угодно, – ответила Чантория.
– А вы в восемь, Траффорд! И советую вам не опаздывать, ибо… – отец Бейли выдержал эффектную паузу, прежде чем обрушить на головы зрителей последнее ошеломительное известие: – …сегодня меня удостоит своим посещением Соломон Кентукки, верховный жрец Любви и главный исповедник Лондонского диоцеза.
Сообщив эту поистине сногсшибательную новость, отец Бейли завершил сеанс связи и исчез с экрана.
Несколько секунд протекли в молчании, а потом комната словно взорвалась. Визжала Куколка. Визжали Незабудка и остальные девушки. Визжала Чантория, а вслед за ней, разумеется, завизжала и Мармеладка Кейтлин. Все приготовились визжать еще пару минут назад, поскольку уже один тот факт, что их исповедник в открытую заявил о своем намерении получить от Чантории духовное утешение, был достаточно веским поводом для общего восторга. Если местный религиозный лидер искал у женщины духовной поддержки в своих нелегких трудах, она могла чувствовать себя глубоко польщенной, но то, что их приход собирается посетить сам верховный жрец Любви и главный исповедник, что он будет сидеть в обители их собственного исповедника и Чантория с Траффордом сподобятся лицезреть его там своими глазами, казалось просто невероятным. Прежде в их районе никогда не бывали старейшины такого высокого ранга.
Спустя некоторое время, когда все немножко устали визжать, прыгать и обниматься, Незабудка отдала необходимые распоряжения. Надо было действовать быстро. Если до встречи с верховным жрецом Любви Чантории предстояло читать с исповедником священные тексты и обсуждать природу веры, то ей следовало немедленно сделать безупречный педикюр и бикини-эпиляцию.
– Ты сейчас же отправляешься со мной, дорогая, – сурово скомандовала Незабудка. – Впервые девушка из нашего комплекса призвана к тесному духовному общению с исповедником, и мы не позволим тебе опозорить наш район лишними волосками на тех местах, где им быть не положено.
Незабудка пользовалась в их доме репутацией отличного косметолога. Еще месяц-другой тому назад она и не подумала бы растрачивать свой талант на замухрышек вроде Чантории. Но теперь ситуация в корне изменилась, а потому все девушки, не переставая визжать, перебазировались из их квартиры в квартиру Незабудки, где и продолжали празднество, пока хозяйка трудилась над пахом своей лучшей подруги.
Внезапно Траффорд обнаружил, что остался в одиночестве, если не считать Мармеладки Кейтлин и, конечно, Куколки.