Слепое солнце
Шрифт:
— Есть немного.
— Ничего, скоро привыкнешь. Вам с Мэвой выделили один кабинет. Тут, первый по коридору слева. Обставили там все по высшему разряду, кстати сказать. Даже диван притащили, представь.
— Любопытно.
Диван — вещь в оперативном хозяйстве просто незаменимая, когда на дежурстве вторые сутки подряд, и возможность ноги вытянуть хоть минут на двадцать воспринимается настоящим подарком судьбы. Поэтому диваны есть (то есть — были раньше, в бытность Джоша оперативником) в паре кабинетов, в приемной и в комнате дежурных. Но зачем диван людям, собирающимся проводить в отделе от силы пять-шесть часов в день и пришедших ради расследования одного-единственного дела?
— Именно что любопытно. Но не только это. Сам ваш с Мэвой вызов несколько странен, ты не находишь?
— Нахожу. И ничего не могу понять, — признался Джош. Похоже, Эрнест — человек, который сумеет прояснить ситуацию. — Зачем старое дело ворошить?
— Значит, ты тоже ничего не знаешь? Насчет планов начальства? — уточнил Гауф.
— Нет, откуда бы? Я в полнейшей растерянности…
— Как и все мы, — Джошу показалось, что собеседник пожимает плечами. — Тогда слушай….
Голос Гауфа понизился до таинственного шепота:
— Беккер этот (непонятно, что за птица) появился в Отделе с месяц назад, но сначала был вроде бы просто исполняющим обязанности старика Садницки. По-настоящему его назначили только на прошлой неделе. И могу тебе сказать — опыт у меня в таких делах есть — ведет он себя как человек, которого в любой момент могут снять. Но самое странное не в этом, в другом — его мало заинтересовали наши нынешние дела, всю неделю копался в твоем. Рылся в архивах, читал досье, разговаривал с экспертами. Один раз даже — сам краем уха зацепил — насчет твоей слепоты. Извини, конечно… А потом смотрел данные на Мэву. Нас насчет тебя расспрашивал.
— Насчет чего именно? — напрягся Джозеф. Интерес начальства, которое, как известно, по-новому метет, настораживал.
— О, много насчет чего. Насчет степени твоей слепоты, насчет твоей адекватности (он почему-то считает, что ты должен быть то ли безумен, то ли просто со странностями; опять же — почему?), насчет того, с кем ты живешь… Даже насчет твоих отношений с Луизой. Затем — насчет того дела, что ты распутывал. Не говорил ли чего странного или непонятного…
— Не понимаю.
— Слушай дальше. Затем он собирал досье на Мэву. Задавал тоже довольно необычные вопросы. Что вас с ней связывает, спали ли вы с ней (еще раз извиняюсь) и почему разбежались. Но это еще можно объяснить, если он собирался собрать вас в «упряжку». А вот дальше совеем ни в какие ворота не лезет: верная ли, амбициозна ли, как у нее с деньгами, принципиальна ли и берет ли «халтуру», почему так часто меняет напарников, и тому подобное. Ни о чем пока не говорит?
— Пан Эрнест, я…
— Потерял хватку. — Констатировал Гауф. — Мэву вызвали в пятницу утром. По прибытии она, вероятно, имела разговор с Беккером. Её здесь не видели, но вроде была. То есть — была здесь, но — была здесь, однако не вышла поздороваться и поболтать с бывшими коллегами. А к тебе заглянула только в субботу с утра, кажется? И, разумеется, теперь не расскажет, о чем беседовала с Беккером. Итак. Оперативник Джозеф Рагеньский, что скажешь?
— Она не была уверена, что останется. Она гордая, и не хотела… — неуверенно начал Джозеф. Ему весьма неудобным казалось обсуждать напарницу вот так, за спиной. Чем-то смахивало на разговоры кумушек на лавочке. Из разряда — перемыть косточки соседкам и знакомым, поругать правительство… — Возможно, сначала хотела ознакомиться с делом….
— Мэва гордая, ты верно сказал. — Ещё сильней понизил голос Эрнест. — А еще амбициозная и честолюбивая, что король Казимир. И явно изнывающая от тоски и раненого самолюбия в своем Колодене. Стала бы она раздумывать над предложением взяться за дельцем, которое вернуло бы ее на нормальную работу, позволило бы встретиться со старым приятелем? Дельце, которое возвратило бы ей статус? Думаю, нет. Так почему она медлила?
— Не знаю. — Гауф определенно к чему-то клонил, к чему-то нелицеприятному для Мэвы, а возможно — и самого Джоша. — Потом освежишь свою память, припомнишь общую и девиантную психологию. Очевидно, что что-то в предложении Беккера ей не понравилось настолько, что она раздумывала, а не уехать ли обратно. Что это могло быть? Либо ей не понравился сам будущий босс, либо работа в паре с тобой, что маловероятно, а возможно, ей поставили некое условие, противоречит ее принципам… Из тех, что не дают ночами спать спокойно. Или проще — неудобным показалось.
— Вы хотите сказать…
— Спокойно. Может, ей просто обещали заплатить меньше, чем она рассчитывала… Или наоборот. Слишком много. Понимаешь, на что я намекаю?
— Нет! — снова громче, нежели позволяют приличия.
— Все ты прекрасно понял. Но это так, к слову. Я не думаю, чтобы… Просто… Короче, выражусь предельно ясно — я не верю, что вас по-настоящему вызвали, чтобы раскрыть дело. Оно имеет скверный запашок. Заинтересованы Верхние, возможно, Нижние, заинтересован Беккер. Дело ты раскрыл только наполовину, а уже полетели головы. Сняли двух «шишек»-Координаторов из Камеры магических энергий, уволили главного архивариуса, а что там в подвале у вас с некромантом было — не узнаешь, некромант как-то подозрительно быстро ликвидирован при задержании. А дело сдали в архив с грифом секретности третьего уровня допуска. С тебя подписки о неразглашении не брали?
— Нет. Я ничего не знал. Вообще. Отстал от жизни… Три месяца в Лазарете… А потом как-то безразлично стало.
— О, кстати. Хорошо, что напомнил. Твои три месяца в Лазарете… Что с тобой делали? Три месяца изоляции и опять доступы секретности. Не удивляло, что никто из Отдела не проведывал?… А нас просто не пускали. Допустили только твою мать и Луизу. Всё. Впрочем, не мое дело. Но еще одна любопытная деталька — если Беккера так интересует расследование, почему он не назначил тех же Эжена с Багом. У ребят лучшие показатели раскрытия за квартал.
— Вы тоже считаете, мы не сможем раскрыть дело? — очень тихо подвел итог Джош.
— Я так не думаю. Я думаю — вы не должны его раскрыть…И они сделают все, чтобы не раскрыли. Но повторяю — это не мое дело. Это теперь твое дело. А я просто не хочу, чтобы такой хороший парень как ты во второй раз попал меж жерновов чужих разборок. А ты думай — в особенности, насчет амбиций и верности твоей напарницы, ее материальных затруднений, и того, стоит ли вообще соваться в это дело. Может, ну его… А то госпожа Марнес вот погибла, а наш прежни босс заметно сдал и изрядно поседел после того случая….
— Пан Эрнест…
— И вот, значит, эта грудастая красотка и говорит нашему скромнику… — Вдруг совершенно иначе, тоном человека, повествующего фривольную историю, заговорил Гауф.
При чем здесь грудастая красотка, Джош сразу и не понял, хотел переспросить — не послышалось ли? Но разъяснилось — Гауфа перебили весело:
— Пан Эрнест, а вы, я вижу, уже взяли Джоша в оборот? Опять анекдотец не для дам?
— Извини, Мэва, просто парень совсем скис, пока вы там галдели, как стая чаек на берегу. Вот и развлекаю, как умею.