Слепой против бен Ладена
Шрифт:
Глеб опустил разряженный пистолет с заклинившимся в крайнем заднем положении затвором и свободной рукой рассеянно стер кровь со щеки. Царапина была неглубокой, и Сиверов понятия не имел, откуда у него это, с позволения сказать, боевое ранение. Несомненно, оно было получено в течение последних нескольких минут, но когда именно и как это произошло, Глеб не заметил – уж очень был занят.
Он посмотрел на часы. Перестрелка заняла около трех минут – довольно много, если учесть дистанцию, а также количество и профессиональные навыки участников данного мероприятия. Ловкачи, числом четыре, в причудливых позах лежали на недавно выпавшем, но уже успевшем принять грязно-серый оттенок снегу, испещренном следами колес и ботинок. Пятый, самый ловкий, свешивался из кабины фургона. Глеб заметил, что дизельный двигатель машины не заглох во время столкновения, а
– Отдыхайте, черноголовые, – прочистив горло, хрипло сказал Глеб ловкачам, которые, хоть и не были цыганами, тоже имели смоляные прически и смуглую кожу.
Сильно пахло бензином. Глеб опустил глаза и увидел лужу, натекшую из простреленного бензобака "форда". Лужа была невелика, поскольку после поездки в Донкастер Глеб не успел заправить машину, а кружение по городу по пятам за микроавтобусом с покойными похитителями покойного мистера Рэмси опорожнило бензобак почти досуха. Бензин все еще продолжал течь, оставляя на грязном крыле машины блестящую мокрую дорожку, но чувствовалось, что это вот-вот прекратится.
Нужно было поторапливаться, пока не подоспела полиция, но Глеб, вместо того чтобы бежать, сунул под мышку разряженный пистолет, вынул из кармана сигареты и закурил, переводя задумчивый взгляд с бензиновой лужи на лежавших неподалеку "черноголовых" и обратно. Возникшая у него идея была спорной, но с ее помощью Глеб мог выиграть немного времени, а значит, игра стоила свеч.
Приняв решение, Глеб быстро подошел к тому из тел, что лежало ближе всех, взял мертвеца за воротник куртки и волоком подтащил к изрешеченному пулями "форду". Он опустил тело в бензиновую лужу так, чтобы иссякающая струйка из пробитого бака падала на лицо, вложил в мертвые пальцы свой разряженный "глок" и торопливо, но тщательно осмотрел карманы. Удалив оттуда все, что могло указывать на личность убитого, Глеб положил во внутренний карман его кожаной куртки все документы, которыми пользовался в последнее время, – то есть австрийский паспорт на имя Райнхарда Денкера и фальшивую журналистскую карточку корреспондента агентства "Рейтер" Сивера. И тот и другой уже наделали в столице Британии столько всякой всячины и так за собой наследили, что им пришло самое время отбросить копыта. Конечно, более или менее тщательное расследование непременно вытянет правду даже из покойника, но Глеб очень надеялся, что это случится не сразу. Машина правосудия в любой стране действует неторопливо, заботясь в первую очередь о соблюдении буквы закона, а он не собирался долго здесь засиживаться.
Не без сожаления расставшись со своими темными очками, он нацепил их на переносицу мертвого араба. Портретного сходства все равно не получилось, но Глеб знал, как это поправить. Отступив от тела на метр, он в последний раз затянулся сигаретой и бросил окурок в бензиновую лужу. Бензин воспламенился с характерным хлопком, бледные при дневном свете языки мгновенно охватили голову и плечи араба, метнулись вверх по крылу машины, жадно слизывая бензиновую дорожку.
Подобрав принадлежавший свежеиспеченному журналисту Сиверу "ингрэм" с глушителем и проверив магазин, который благодаря его меткости остался почти полным, Глеб направился к ближайшей пожарной лестнице и, подпрыгнув, опустил вниз ее раздвижную секцию. Поднимаясь на крышу склада по громыхающим железным ступеням, он услышал пронзительный вой полицейских сирен и пошел быстрее. Потом в отдалении возник и начал приближаться с угрожающей быстротой басовитый клекот идущего на малой высоте вертолета. Лондонская полиция оказалась в прямом смысле слова на высоте, и в течение почти пятнадцати минут Глебу пришлось ползать на четвереньках среди вентиляционных труб и каких-то похожих на голубятни надстроек, играя в прятки с вертолетом. С достойным лучшего применения упорством вертолет кружил над местом происшествия, разгоняя винтами дым двух пожаров, и убрался только после того, как внизу собралось видимо-невидимо полицейских. Проводив его неласковым взглядом, Глеб отправился на прогулку по плоским крышам, хваля себя за то,
Он бежал, поминая недобрым словом мертвого водителя "фольксвагена", который заманил его в эту дыру. Конечно, остаться незамеченным в людном месте было бы просто невозможно, зато там Глеб сумел бы без проблем, в два счета затеряться в толпе. Здесь, в мире глухих кирпичных стен, голых плоских крыш и запертых по случаю рождественских каникул складских ангаров и мастерских, бегущий человек был заметен, как муравей на чистом листе ватмана, а протянувшаяся за ним цепочка следов на нетронутом снежном покрывале превращала погоню в детскую игру. В данный момент Глеб ненавидел снег еще и за то, что его белизна больно резала не защищенные темными очками глаза.
Он уже начал подумывать о том, чтобы, взломав зенитное окно или какую-нибудь чердачную дверь, отсидеться в одном из складов, но сразу же отказался от этой мысли. Следы на снегу неизбежно приведут погоню к выбитому окну или взломанной двери, и тогда полицейским останется всего-навсего тщательно осмотреть запертый снаружи ангар. А что останется ему? Одно из двух: либо геройская и предельно глупая смерть в неравном бою с британским полицейским спецназом, либо сдача властям и тюремное заключение, которое, с учетом всех обстоятельств дела, может оказаться пожизненным.
Потом он услышал донесшееся откуда-то снизу хриплое рычание мощного дизельного двигателя и, подбежав к краю крыши, увидел почти прямо под собой медленно ползущий грузовик с тентованным трейлером на прицепе. Грузовик приближался, и двигался он как раз в нужном направлении, так что Глебу опять поневоле пришла в голову мысль о том, что он не просто выполняет задание, а участвует в некоем сражении, управляемом с высот, недосягаемых ни для президентов, ни даже для монархов. "Бред собачий, – подумал он, стоя на низком карнизе и стараясь поточнее рассчитать прыжок. – Бог не может спорить с Аллахом по той простой причине, что они оба – одно лицо. Бог един, об этом твердят все без исключения религии, вот только каждая из них называет его по-своему, и путаница эта тянется, пожалуй, с того самого дня, когда была разрушена Вавилонская башня. Просто, наверное, если Бог и впрямь имеет отношение к этому делу – в чем я лично очень сомневаюсь, – то помогает он мне, а не этим бородатым отморозкам..."
Когда темно-синий тент оказался прямо под ним, Глеб прыгнул. Расчет оказался верным: он приземлился между двумя ребрами каркаса, и тент принял его, как родного, смягчив удар и даже не подумав порваться. Глеб немного полежал, распластавшись на пружинящей, холодной, присыпанной снегом поверхности, а затем вынул из кармана складной нож, вспорол плотную синтетическую ткань и спустился в загруженный какими-то бумажными тюками кузов. Здесь он пробрался к левому борту, с помощью все того же ножа проковырял себе дырочку для наблюдения и, с удобством расположившись на тюках, покинул район, в котором его могли искать.
Он выпрыгнул из грузовика спустя десять минут, когда тот уже выбрался из лабиринта технических проездов и остановился на каком-то перекрестке. Людей вокруг, к счастью, почти не было, лишь водитель двигавшегося следом автомобиля изумленно вытаращил глаза, увидев, как из-под заднего клапана синего тента выбирается какой-то человек. Глеб помахал ему рукой – все в порядке, приятель, – и выбрался с проезжей части на тротуар. Водитель все смотрел ему вслед, но Глеба это уже не волновало: он покинул место перестрелки и теперь мог двигаться в любом направлении и на любом транспорте. Одним словом, ищи ветра в поле...
В квартале от того места, где расстался со спасительным грузовиком, он поймал такси, на котором доехал почти до самого дома мистера Рэмси. На углу очень кстати обнаружилась лавка, где торговали всякой всячиной, от жевательной резинки до коллекционных виниловых грампластинок. Здесь Глеб приобрел солнцезащитные очки, сразу же нацепил их на нос и, приведя себя таким образом в полный и окончательный порядок, неторопливо зашагал по тротуару мимо одинаковых каменных крылечек и дверей с рождественскими венками и колокольчиками.