Слепой прыжок
Шрифт:
— Вы в курсе, что на планете Светлая работает группа предварительной колониальной подготовки от Эствей?
— Конечно, в курсе. Я писал об этом в отчетах на имя его превосходительства генерала Туманова. Крайний раз — не далее как шесть часов назад. И собирался писать еще раз, поскольку есть новая информация.
— О найденном корабле, я надеюсь? Информация-то новая? — Геннадий Горин любил иногда предвосхищать мысли подчиненных.
— Так точно, ваше превосходительство. Разрешите уточнить?
— Право слово, перестаньте. Вы прекрасно знаете, что вам редко задают вопрос о ваших источниках, но и свои вам тоже мало кто сообщает. Итак. На планете Светлая в системе Неккар-Мерез форматировщики нашли европейский эсминец (или, по европейской терминологии — фрегат) «Ревель». Он принадлежал к Прибалтийскому дивизиону. Но пропал пятьдесят три года назад. Стало быть, он собственность нашедшего, так как по законам Space Unity прошло более полувека. И живых на борту не было, только в криогенной заморозке, и тех пришлось везти на базу. Пока моя и ваша информация совпадают?
— Так точно, ваше превосхо…
— Хватит, не о том. Скажите, вы уже предприняли что-либо для установления причин появления там этого корабля?
Собеседник генерал-майора Горина хмыкнул. Это было напрочь не по уставу, но в данном разговоре почти точно сошло бы ему с рук, и он это знал. Человек в Эствей не имел возможности что-либо предпринять, и генералу это было прекрасно известно. Однако не менее прекрасно известны были генералу и правила игры — в которой все они участвовали. Резидент не сам вышел на связь. Его вызвали. Стало быть, информация пришла другим путем. Стало быть, не успел доложить. Значит — виноват. Не сильно, вполне на грани допустимого, но — виноват. Значит, господин генерал сейчас будет малость издеваться. Что ж, правила известны…
— Как я понимаю, ваше превосходительство, в открытую мы не можем заявить о том, что на планете что-либо не так. Ни Империя, ни Эствей в этом не заинтересованы. Стало быть, и вам, и мне предстоит действовать осторожно и не привлекая внимания. В рамках этой концепции я предпринял определенные действия. В частности, запросил из штаба досье на того майора, который сейчас руководит колониальной подготовкой. Вы же знаете, ваше превосходительство, что трудится там отставной наш офицер? — Собеседник Горина питал явно некоторую страсть к изящным формулировкам.
— Он не отставной, а офицер запаса. Его зовут Максим Викторович Заславский. Он, до отправки в запас, служил в «Серебряной Чайке». Вам это о чем-либо говорит? — Горин сощурился.
— Так точно, ваше превосходительство. Это говорит мне о том, что человек он опытный, умный и адекватный. А также о том, что скорее всего ваше превосходительство знакомы с ним лично. Я прав?
— Совершенно верно, — Горин опять улыбался, обрадованный сообразительностью собеседника, — мы с Заславским знакомы. Более того, он служил именно под моим командованием вплоть до увольнения. Он действительно умный, адекватный и крайне способный офицер. Был. Пока не уволился. Кто он сейчас — я не знаю, но не стал бы предполагать, что Заславский поглупел и разленился. Поэтому, полковник, я попрошу вас об одном. Вы же непоследнее место в Эствей Инкорпорейтед занимаете? Если я ничего не путаю — вы в СБ корпорации трудитесь?
— Так точно, ваше…
— Хватит. Друг мой, пожалуйста, если Заславский станет сигнализировать, что на планете все пошло не так, — не стесняйтесь связаться со мной. И не стесняйтесь использовать ваших личных оперативников и ваши личные ресурсы. Отчет — лично мне. Со вчерашнего дня я отвечаю от ГШ за безопасность этого проекта. Письменное распоряжение будет в вашей личной почте через час. Полковник, мы с вами сработаемся? — Генерал-майор посмотрел точно в глаза своему собеседнику, через монитор терминала и многие километры пространства словно пытаясь найти ответ.
— Так точно, ваше превосходительство. Я все понял. Разрешите уточнить?
— Слушаю, — кивнул Горин.
— Пока Эствей не решит что-либо предпринять, у меня связаны руки. Однако, как только транспорт с колонистами стартует в сторону Светлой — я тут же отправлю туда своих людей. Чтобы майор Заславский не чувствовал себя одиноко. И… Ваше превосходительство, я прошу разрешения на привлечение майора в запасе Максима Викторовича Заславского к моей работе на нелегальной основе. Мне нужны люди, господин генерал. Очень нужны, — уточнение получилось слегка просительным. Впрочем, никто и не предполагал, что будет по-другому.
— Хорошо, — Горин кивнул, — работайте. Если что — меня в известность ставить моментально. Надеюсь на вас. До свидания.
— До свидания, ваше превосходительство.
Связь прервалась. Каждый из двух офицеров остался думать о своем. Генерал-майор — о совпадениях, а полковник разведки, внедренный в руководство Эствей, — о причудах информационных потоков. Впрочем, положа руку на сердце — думали они об одном и том же, по большому-то счету.
А Макс еще несколько раз прокрутил в голове разговор с Абрахамсом, разговор с Гориным и пришел к выводу, что лучше пока сделать ничего не может. Потом встал и вышел из рубки связи, направив стопы в столовую. Там должны были к этому моменту собраться все остальные. Прошагав по коридорам базы до нужной ему двери, он замер и прислушался. Из-за двери доносились крики и вопли, причем минимум на трех языках и минимум четырьмя голосами…
Басовитый, крывший бесконечными «donnerwetter», явно принадлежал герру Отто Лемке. Тонкий, чуть писклявый и ломающийся временами, прибегавший к эпитетам вроде «ползуны бессмысленные», — это скорее всего Арро, марсианин. Ядовитый тенор, взывающий временами к Иблису, — почти на двести процентов Леон, иногда вспоминающий свое мусульманское вероисповедание. А зычный, хорошо поставленный альт — вот с места не сходя можно поклясться, что это мадемуазель Ци. Макс не ошибся — Ци Лань доводила до белого каления мужской состав экспедиции, закатив лекцию о мужском шовинизме и капиталистических замашках, а Леон цитировал Коран, Тору и Библию по очереди, доказывая китаянке, что место женщины снизу и молча. Отто пытался их разогнать по углам и заткнуть им рты, а Кай Арро, украшенный немаленьким синяком на пол-лица, орал как потерпевший и требовал немедленно распять «коммунистку и лесбиянку» как подрывного элемента, не проявляющего элементарного уважения к чужой культуре. В углу столовой Елена Реньи (по определению Макса — Елень Офигенная) тихо приканчивала свой кофе, с явно демонстрируемым наслаждением наблюдая за скандалом.
Макс не стал встревать по непонятному наитию. Он вместо этого подошел к кофейному автомату, сварганил себе американо со сливками, вместе с чашкой кофе подошел к Реньи и уселся рядом на свободный стул.
— Елена, вы меня не просветите, что здесь произошло?
— Конечно, Максим, иначе вы не сможете оценить красоту спектакля. Видите ли, наш господин Арро оказался слегка романтиком. В смысле он нарвал снаружи букет цветов и принес их в столовую. А оказавшаяся здесь Ци Лань, завидя его с букетом, во всеуслышание заявила, что он думает тем, что у него промеж ног, раз счел возможным принести в обеденный зал набор половых органов растений. Справедливости ради стоит заметить, что госпожа Ци не была столь же, как я, щепетильна в выборе выражений. Наоборот, подобрала самые грубые из известных ей аналогий, — Елена высказывала это все очень спокойно, мягким, как будто журчащим голосом, полуприкрыв глаза.