Слепой рывок
Шрифт:
Темная громада загадочного объекта начала медленно удаляться.
Ослабевшие пальцы отпустили астронавигационные рули. Бессилие обрушилось на него, словно черная стена, стирая остатки боли, оставляя лишь чувство безмятежного покоя.
Таков постэффект от передозировки боевых стимуляторов, но Иван, проваливаясь в блаженное забытье, не сетовал.
Он выжил.
Гулкий удар. Вибрация. Насильственная стыковка?
Рисунок звезд на экранах начал медленно смещаться. Загадочного корабля он больше не видел, спасатели жестко состыковались с истребителем и тут же повернули назад, к базе.
Все.
Стожаров
Потом и она исчезла.
Объект «Y-407». Сектор медицинских лабораторий. Сутки спустя
– Тебе крупно повезло, Иван Андреевич. – Голос Тимошина звучал близко, отчетливо.
– В чем? – Губы Стожарова едва шевельнулись.
– Рассудок у тебя крепкий. Выдержал. По нашим сведениям, этот корабль вел направленную передачу данных.
– Жить буду?
– Вне сомнений.
– А информация?
– Вот с этим сложнее. Предполагаю, что она хотя бы частично закачана в твой мозг. Если честно, сталкиваюсь с таким впервые. Не могу предсказать, что произойдет дальше, какие наступят последствия.
– А удалить ее нельзя?
Свет, бьющий в глаза, погас. Стожаров полулежал в кресле, вокруг возвышались блоки кибернетических устройств.
– Смеешься? Человеческий мозг – не жесткий диск компьютера. Принципы организации хранения данных у него совершенно другие. Нет, удалить невозможно. – Тимошин развел руками. – Да и непонятно пока, воспринял ты информацию или нет? – Тимошин смотрел на Стожарова с нескрываемым интересом.
– А как это выяснить, док?
– Ну, для начала просто побеседуем. – Тимошин просматривал нейрограмму. – Перегрузка, несомненно, была – вот тут видна гиперактивность твоего мозга, как раз в те минуты, когда корабль транслировал данные. Если они тобой восприняты, существует вероятность повреждения некоторых участков памяти. Говоря проще, данные с корабля могли заместить некоторые воспоминания.
– Как он вообще сумел материализоваться из пустоты? – спросил Иван.
– Понятия не имею. Извини, не моя компетенция.
– А если я не соглашусь на дальнейшие эксперименты?
Тимошин лишь мрачно промолчал, затем все же ответил:
– Ты связан контрактом. – Он присел в кресло подле терминала. – И я тоже. Извини, но если прикажут… – Он снова развел руками.
– Почему же медлят? – Иван заметно напрягся. – Сутки прошли.
– Стожаров, давай сразу, по-честному. Я тебе не враг. Но ситуация крайне щекотливая. Этот «Ванкор» – собственность Всемирного Правительства. Корабль, как ты сам видел, возник буквально из ниоткуда. Очень похоже на исчезновение «Альфы», только наоборот. Мы пока не можем связаться ни с Марсом, ни с Землей, чтобы получить четкие указания.
– Что мешает?
– Непонятные энергетические помехи. Скажу больше: орбиты семейства астероидов изменились. Незначительно, но настораживает сам факт. Произошло некое глобальное воздействие на уровне метрики пространства. И в центре явлений – загадочный корабль.
Иван прекрасно все понял. Информацию из него попросту выжмут.
– Хорошо. Давай сотрудничать, док, – подумав, согласился он. – Что именно
– Все: детство, юность, зрелость. Психологические травмы. Причина, по которой стал пилотом. Почему согласился участвовать в опаснейшем, на мой взгляд, эксперименте? Пойми, Стожаров, я хочу помочь. Но для начала нам нужно выяснить, в полном ли объеме ты помнишь прошлое. Если вдруг обнаружим провалы в памяти – дело серьезное.
– А если нет?
– Тогда, думаю, от тебя отстанут. Методики чтения человеческих мыслей, слава богу, пока еще не существует.
В этот вечер они долго беседовали.
– Так, значит, ты из пилотов «Нормандии»?! – неподдельно удивился Тимошин, слушая Ивана.
– Поневоле. – Он вкратце рассказал о своем пробуждении на борту крейсера корпоративных сил и последовавших событиях, умолчав лишь о визите искусственного интеллекта.
– Да, вот как крутанула тебя судьба! – искренне посочувствовал Тимошин. – Но как же ты спасся? А «Нормандия»? Что стало с крейсером? Говорят, его так и не смогли обнаружить.
– Угу. Пропал. Я сам удивился, когда не увидел его на орбите. Наверное, искусственные интеллекты посадили крейсер на Ганимед да разобрали. Нужно же им было из чего-то строить свои рубежи обороны?
Тимошин кивнул. Такое объяснение показалось ему вполне логичным, и он оставил скользкую для Стожарова тему.
– Я готовился к прибытию корпоративного флота. – Иван продолжал рассказывать, не дожидаясь вопросов, многие из которых могли оказаться каверзными. – Демонтировал двигатели с подбитой «Иглы». Соорудил для них раму, установил кресло. Герметизировать конструкцию не стал. Сделал простейшее ручное управление и, как только эскадра кораблей «Римп-кибертроник» начала сближение с Ганимедом, врубил сигнал бедствия и стартовал.
– Не боялся, что собьют?
– Я все заранее рассчитал. Первые минуты двигался над самой поверхностью, прикрываясь склонами кратера – они блокировали сектора обстрела ближайшей батареи ИскИнов. Затем меня запеленговали боевые корабли корпорации, связались на аварийной частоте, указали безопасный коридор, вели по курсу, пока я не сблизился с фрегатом «Оуш». Дальше – буксировочный луч и вакуумный док. В общем-то, добрался без приключений.
– Допрашивали?
– А как же! – Иван невесело усмехнулся. – Сто раз каждое слово перепроверили. Специально группу высылали, осмотреть мое убежище. А потом им резко стало не до меня. ИскИны прочно закрепились на Ганимеде. Уже через неделю боев стало ясно – их оттуда просто так не вышибешь. Фрегат «Оуш» получил повреждения реакторного отсека, и его отправили в тыл, по другую сторону Юпитера, к ремонтной базе эскадры.
– А дальше? – Тимошин постоянно следил за нейрограммой Стожарова.
– В общем-то, банально. Ганимед блокировали. Две попытки штурма провалились. Три корабля требовали серьезного ремонта, и их отправили сюда, в пояс астероидов. Меня тоже.
– Почему ты согласился испытывать систему нейросенсорного контакта? – Тимошин внимательно наблюдал за реакциями Ивана, делал какие-то пометки.
– Хотел закрыть контракт. Взгляните в личное дело, эта часть моей биографии вам наверняка доступна.