Слепой в шаге от смерти
Шрифт:
– Это сложно, времени у меня свободного немного.
– Тогда.., может быть, завтра вместо прогулки приезжайте к нам. Или мы заедем за вами?
Подобного поворота событий генерал Климов никак не ожидал.
– Ну, даже не знаю…
– Так давайте созвонимся.
Глава 12
Генерал Потапчук с самого утра сидел в своем кабинете. И если раньше это место практически было единственным, где он чувствовал себя спокойно, уверенно, как дома, то события последних дней сделали его чрезвычайно подозрительным.
Он уже не доверял телефонам,
Кем и по чьему приказу? Он еще не знал, но чувство опасности, присущее людям его профессии, подсказывало: не забывай, что и у стен есть уши.
«…так нельзя, это парализует волю», – подумал Федор Филиппович, постукивая грифелем карандаша по стеклу, прикрывавшему зеленое сукно стола.
Стекло отзывалось приятным низким то ли звоном, то ли гудением. Хрупкий графит грифеля не выдержал и раскрошился на мелкие кусочки.
– Нервничаешь, – генерал произнес это вслух, чтобы заставить себя успокоиться.
Постукивание карандашом было своеобразным тестом, придуманным самим Федором Филипповичем. Грифель крошился лишь в минуты повышенного волнения. Обычно удавалось поддерживать баланс между силой удара и прочностью грифеля.
Утешало лишь то, что пока удавалось держать расследование в тайне, Потапчук отделывался от начальства невнятными обещаниями со временем подготовить отчет.
И его не трогали. Этому могло быть два объяснения. Первое заключалось в том, что никто из его Непосредственного начальства не имеет отношения к убийствам Каширина, Самохвалова, Коровина и Бубновского.
Но и второе объяснение не было лишено смысла.
«Да-да, – рассуждал Федор Филиппович, – если бы я кому-нибудь не доверял, я бы тоже позволил ему вести собственное расследование, но постоянно держал бы под колпаком, чтобы знать, насколько далеко продвинулся противник».
От этой мысли у генерала похолодел затылок и шея словно одеревенела. Потапчук не отрываясь смотрел на золотистый маятник больших напольных часов. В выпуклом металлическом диске отражалась вся комната, но в искаженном виде: письменный стол занимал в кабинете достаточно много места, однако в отражении он казался маленьким, похожим на приютившийся в углу детский уголок, а сам генерал ФСБ смотрелся крошечным лилипутом, усевшимся за миниатюрный столик.
"В принципе, так оно и есть. Я, конечно, побольше муравья, но раздавить меня ничего не стоит, – и тут же Потапчук оборвал себя. – Разнылся! Себя жалеешь? Ты кто, букашка-таракашка или генерал спецслужбы? Если считаешь, что у тебя мало власти, мало возможностей, – оставь должность, уступи ее другому. Ты поставлен на то, чтобы государство могло спокойно существовать.
И не так уж важно, кто им управляет в данный момент – лишь бы не кровопийца, не бандит. Ну да, не нравятся мне многие из сидящих наверху, но я же служил и при Брежневе, и при Хрущеве, они не лучше были!"
Федор Филиппович встал и подошел вплотную к высоким напольным часам в деревянном корпусе. Его отражение сразу заняло чуть ли не весь маятник. Генерал усмехнулся.
«Вот так-то! Если сидишь и ничего не делаешь, то и впрямь уменьшаешься с каждой минутой. Но достаточно сделать над
Потапчук отступил назад – так, чтобы его отражение стало не большим, не маленьким, а соразмерным кабинету. И тут же чуть не выругался. Деревянный корпус часов, высокий и довольно узкий, напомнил ему гроб. Неизвестно, какие еще ассоциации посетили бы генерала ФСБ, но в недрах часов хрустнул механизм, и они издали глубокий мелодичный звон. Если раньше чистый звук боя часов казался Федору Филипповичу веселым, то сегодня он соответствовал минорному настроению.
В приемную вошел помощник, и Потапчук вернулся за письменный стол, чтобы его не застали за глупым занятием – рассматриванием собственного отражения в движущемся маятнике курантов. Так уж повелось, что, если не было срочных дел, Потапчук начинал день с просмотра сводки, подготовленной МВД. Всю ее прочесть было практически невозможно, но, во всяком случае, стоило попробовать вникнуть в суть событий.
Долгие годы работы обострили интуицию, и почти всегда Федор Филиппович находил в многочисленных, не связанных между собой преступлениях те, которые могли относиться к сфере его деятельности. Потапчука интересовали происшествия в крупных городах и поблизости от них.
Как он понимал, убийства чиновников и офицеров, произошедшие в последнее время, касались борьбы за власть, а значит, не затрагивали провинцию.
Он включил селектор:
– Сводку получил?
– Так точно!
– А почему не несешь?
– Не хотел беспокоить.
– Неси.
– Сейчас распечатку на страницы разделю.
– Сам разберусь.
В кабинет торопливо вошел помощник. В руках он держал в несколько раз сложенный длинный лист с перфорацией по краям.
– Вот, товарищ генерал, – помощник не рисковал положить распечатку на письменный стол: лист, словно пружина, норовил распрямиться.
Потапчук нетерпеливо забрал бумагу и, сдвинув очки к кончику носа, углубился в изучение сводки преступлений. Почти сразу ему на глаза попалась информация о вчерашнем происшествии в питерской гостинице «Заря». Скорее всего, если бы «Заря» не удостоилась пристального внимания ФСБ, смерть электрика Кузьменкова посчитали бы заурядным несчастным случаем. Мол, выпил человек ночью, полез в распределительный щиток и погиб от удара током.
Но в МВД решили перестраховаться и не стали ради улучшения статистики представлять возможное убийство как несчастный случай.
Помощник даже не успел закрыть дверь, как генерал окликнул его.
– Постой.
– Слушаю, Федор Филиппович.
– Вот по этому делу, гостиница «Заря», – все что имеется.
– Не думаю, что отыщется много, – вздохнул помощник, бегло прочитав сообщение.
– Во всяком случае, побольше, чем здесь. Свяжись с Питером, пусть пришлют по факсу.
Примерно через полчаса помощник вернулся с двумя листками.