Слепой. Человек в черном
Шрифт:
– А что, у вас, может, там униформу носят, как в армии или на зоне? – хмыкнула Каролина.
– Да нет там никакой униформы, – вздохнула Лиза.
– А как мне прикажете одеться? – спросила Каролина.
– Ну, хотя бы как Полина, – пожала плечами Лиза.
– Слышь, Полина, покажись, а то не знаю, как мне и одеться… – попросила Каролина, заглядывая в окно машины.
Полина тут же выскочила и принялась вертеться перед Каролиной.
– Ладно. Поняла, сейчас, айн момент! – сказала Каролина и только ее и видели.
Женщина в крахмальной наколке и фартучке пожала
Через десять минут из ворот вышла одетая в точно такой же, как у Полины, джинсовый костюм и ярко-голубую майку коротко стриженная шатенка.
– Ну, все, забирают нас с тобой, Полька, в армию. Пишите письма мелким почерком!
Как только Каролина уселась на заднее сиденье рядом с Полиной, шофер нажал газ, и выбежавшая из калитки женщина в крахмальной наколке только растерянно покачала головой.
Всю дорогу до аэропорта девчонки слушали музыку из наушников.
В самолете, куда они заскочили буквально в последнюю минуту, Лиза посадила их так, чтобы все время держать их в поле зрения, а сама села рядом с сухощавым мужчиной в темных очках. Правда, как только она села рядом, мужчина снял очки и вежливо кивнул ей в знак приветствия.
– На Иссык-Куль? – спросил он.
– Да, – кивнула Лиза.
– Меня Глеб зовут, – представился мужчина.
– А меня Лиза, – сказала девушка.
Полина и Каролина, усевшись в кресла, сразу же вставили в уши наушники. А Лиза, хотя, как она понимала, ей следовало поближе познакомиться с сидящим рядом с ней мужчиной, который и был, очевидно, воспитателем и охранником в одном лице, почему-то смутилась и, закрыв глаза, сделала вид, что спит. Однако, ясное дело, заснуть ей не давало волнение. За те пару ча-
сов, пока Лиза собирала в дорогу двух этих девиц, она вполне осознала весь груз лежащей на ней ответственности. В эту поездку родители отправили не просто подростков, а весьма трудных подростков. Отправили, надеясь на то, что их перевоспитают, сделают их, как бы точнее выразиться, более удобными в обращении. Лизу уже саму начинало разбирать любопытство, правда ли то, что подростков в лагере перевоспитывают до неузнаваемости. Да, похоже, дома этим подросткам, быт которых налажен на все сто процентов, не хватает простого человеческого внимания, а в лагере они будут заниматься полезными и интересными делами, самостоятельно преодолевать трудности, времени на капризы и дурь не останется. Они привыкнут жить по-другому и, возвратившись домой, тоже постараются быть людьми. Это похоже на правду. Но, будучи материалисткой, Лиза понимала, что за две недели человека ни в каком лагере перевоспитать до неузнаваемости невозможно. Значит, как предупреждали их на курсах сотрудники ФСБ, скорее всего, к детям применяют какие-то психотропные средства…
Думая о своем, Лиза уже стала засыпать, как вдруг громко хохотнул один из сидящих впереди подростков. И дальше, хотела того Лиза или нет, она вынуждена была слушать их болтовню.
– Да ты че, ну ты, Черный, даешь! – просипел хохотнувший подросток. – Это ж прям порнуха какая-то.
– Ага, порнуха… Тебе смешно… – пробубнил тот, которого его сосед назвал Черным. – А моим родакам за нее кругленькую сумму выложить пришлось.
– Не понял, – откинулся на кресле сосед Черного, – объясни поподробнее.
– Ну, это ж меня Шмырь подбил снять эту девицу, – все громче и громче продолжал Черный. – А когда она на меня накинулась, он хоп за мой телефон и снимать стал. А потом, я так понял, на флэшку себе информацию сбросил или на компьютер. Я и забыл об этом. А через пару недель Шмырь мне звонит и говорит: «Если
тысячу долларов через день не достанешь, кино, там где ты с девицей кувыркаешься, твоим родакам на комп по Интернету сброшу и еще распечатаю в виде фоток и по почте пошлю».
– Ну, и что ты на это? – спросил сосед Черного, по голосу, похоже, чуть помоложе, с явным интересом.
– Что-что… Дурак я был. Послал Шмыря куда подальше и забыл. А через три дня мамаша мне с батей такое устроили! В общем, переслал Шмырь все это и папаше моему, и мамаше прямо на работу. Смотри – не хочу. А потом перезвонил и предупредил: если деньги, тысячу долларов, через два дня на такой-то счет не перечислите, все это кино у всех ваших коллег и партнеров по бизнесу в компьютерной почте появится.
– А родители? – явно настороженно спросил сосед Черного.
– Родители… Им дешевле меня в лагерь послать, от греха подальше, чем за мои проколы расплачиваться, – сказал Черный.
– Нет, я о том, платили они Шмырю или нет…
– Куда ж им деваться. Ясное дело, платили.
– Да… А я не могу в толк взять, откуда у Шмыря и Головы такие тачки крутые…
– Тебя, Вадик, я так понимаю, тоже Шмырь на крючок поймал? – спросил Черный.
– И что из этого?
– Да ничего… Просто, если ты соскочить с крючка хочешь, ничего у тебя не получится… Они тебя достанут!
– Ай, если что, пусть мама со своим хахалем разбираются! А мое дело – сторона! Послали в лагерь и послали!
– А какую они им предъяву сделать могут? – поинтересовался Черный.
– Да Голова там кого-то со своими колбасили, а я сбоку стоял.
– А я, я где тогда был? – встревожился Черный.
– Да мне почем знать, где ты был?
– Ну я там есть?
– Я не всматривался.
– А то, если я там есть, они по новой на родаков моих наедут.
– Кроме этих записей есть еще кадр, где мы голые с тобой, с Головой и со Шмырем фоткались, когда купаться ездили.
– Ну?
– Что «ну»? Они там как-то сделали, что мы теперь голые на фоне Красной площади стоим.
– Вот это круто! А я этого не видел.
– Мне уже прислали. И тебе пришлют. Или твоим родакам, – пообещал Вадик и вздохнул.
– Да, ну мы с тобой попали! Если они и правда этот кадрик пошлют родакам, лучше домой не возвращайся.
– А я и не вернусь! – вдруг сказал Вадик.
– Я бы тоже не вернулся, – понизив голос, сказал Черный, – но на что прикажешь жить?
– А мне маман карточку дала, и так бабла на карманные расходы. На первое время хватит. А там видно будет!
– А, ну тогда да. Тогда конечно… – вздохнул Черный. – Везет тебе. А мне, считай, ничего не дали. А остальное, сказали, вышлют.