Слепой. Защитнику свободной России
Шрифт:
Лабиринты стальных труб опоясывали несколько больших зданий, связанных между собой переходами. В воздухе стоял тяжелый запах, как от протухшего мяса.
Один из охранников стал подниматься наверх по металлической лестнице. Сиверов последовал за ним. Другой охранник шел позади Глеба. Так они поднялись на бетонную площадку. Затем охранник, шедший впереди, открыл металлическую дверь. Они прошли по длинному, узкому коридору и остановились возле одной из многочисленных дверей. Охранник постучал.
– Входите, – послышался чей-то громкий голос.
Охранник открыл дверь и вошел внутрь, Глеб – за ним.
Они оказались в просторном кабинете, посреди которого стоял большой металлический стол. Высокий человек средних лет, в военной форме поднялся из-за стола и произнес:
– Добрый день.
Затем он представился громким командным голосом:
– Полковник Андрей Александрович Романчуков, начальник предприятия № 15. Мне звонили и предупредили, кто вы и откуда.
– Тогда дублировать мою должность и полномочия нет никакого смысла. Валерий Владимирович Степанов, – Глеб протянул полковнику руку.
– Приятно познакомиться. Присаживайтесь, – Романчуков указал Сиверову на стул, стоявший возле стола. Обращаясь к охранникам, он произнес: – Вы можете быть свободны.
Охранники развернулись и вышли из кабинета. Сиверов осмотрелся. Справа вдоль стены тянулись стеллажи с книгами и различными разноцветными папками. В углу, слева от стола, он увидел на подставке большой глобус.
Полковник сел в кожаное вращающееся кресло.
– Как добрались? – ради приличия осведомился у Глеба полковник.
– Спасибо, Андрей Александрович. В общем неплохо. Прорваться к вам, правда, – дело совсем непростое. Не думал, что завод настолько охраняется.
– Это не наша прихоть, это – необходимая безопасность. Ведь исследования, которые проводятся на заводе, уникальные и являются государственной тайной.
– Понятно, – кивнул Глеб.
Откинувшись в кресле, Романчуков сказал:
– Откровенно говоря, я не думал, что кто-нибудь будет нас инспектировать. Но я человек военный и поэтому приучен приказы не обсуждать, а выполнять.
– Надеюсь, я не создам вам больших неудобств, Андрей Александрович.
– Насколько я знаю, вы пробудете у нас три дня. Это так? – спросил Романчуков.
– Совершенно верно, – подтвердил Сиверов.
У полковника были большие, выразительные карие глаза. На фоне массивного подбородка его небольшой нос казался неуместным. Но в целом Романчуков производил впечатление порядочного и основательного человека.
«Можно представить, насколько тщательно подбиралась кандидатура начальника предприятия № 15», – взглянув на полковника, подумал Глеб и спросил:
– Вы возглавляете завод с момента его открытия?
– Нет, – отрицательно покачал головой Романчуков. – Я стал начальником три года назад.
– А куда делся ваш предшественник? Чем он не угодил начальству? – поинтересовался Сиверов.
– Сергей Степанович Лазарев умер от рака легких. Ему не исполнилось и сорока пяти. У нас ведь тут не курорт, Валерий Владимирович, а тяжелая и вредная для здоровья работа. Кстати, завод работает круглосуточно. У нас ходит даже такая шутка: мы химичим, чтобы гробить свое здоровье. Уж простите за прямоту.
– Да, запах на территории завода еще тот, словно на заброшенной свалке, – улыбнулся Сиверов.
– А мы ведь ежедневно дышим всем этим. К этому запаху привыкаешь долго, – задумчиво произнес полковник. – Однако не подумайте, что я жалуюсь. Вовсе нет. Как ни странно, моя работа мне нравится. У нас сплоченный, дружный коллектив. Мы выполняем сверхважную работу. Да и, в конце концов, кто-то же должен этим заниматься.
– Конечно, Андрей Александрович. Перед вами стоят важные ответственные задачи. Я все понимаю.
Немного помолчав, Романчуков сказал:
– Сейчас время завтрака. Так что давайте поедим прямо у меня в кабинете, а затем приступайте к вашей работе. Я готов ответить на все вопросы и предоставить вам любую информацию о заводе. Кроме того, вы можете его осмотреть.
– Непременно. А от завтрака не откажусь. По правде сказать, проголодался.
– Сейчас мы эту проблему решим, Валерий Владимирович.
Полковник снял трубку внутренней связи и кому-то сказал:
– Завтрак на двоих ко мне в кабинет.
Через несколько минут в кабинет вошла женщина лет тридцати, в военной форме и поставила поднос с едой на стол.
– Благодарю. Можете идти, – обращаясь к подчиненной, сказал полковник.
Еда была по-военному простой: гречневая каша с говяжьей тушенкой, галеты и крепкий черный чай.
– Прошу прощения, Валерий Владимирович, особых изысков у нас здесь нет. Завод военный, поэтому на первом месте – дело, – взяв с подноса тарелку с гречкой, сказал полковник. – Я понимаю, вы из Москвы и, конечно же, привыкли к другой пище.
– Не беспокойтесь, Андрей Александрович, все нормально. Мне такая еда нравится, – налегая на гречневую кашу, ответил Сиверов.
После того как они покончили с завтраком, Романчуков позвонил, и поднос с пустыми тарелками забрали.
– Ну, Валерий Владимирович, сейчас получше себя чувствуете? – полковник в первый раз улыбнулся за все время их разговора.
– Как говаривал Сталин, «жить стало лучше, жить стало веселее».
– Что ж, тогда я готов ответить на все ваши вопросы, – подался вперед Романчуков.