Слепой. Защитнику свободной России
Шрифт:
– Андрей Александрович, вы наверняка слышали о лощине Сатаны, которая находится примерно в десяти километрах от вашего завода?
– Конечно, слышал, – кивнул полковник, – о ней столько теперь говорят…
– Недавно там погиб известный в Москве писатель Максим Левитов, у него влиятельные знакомые в правительстве.
– А какое отношение это имеет к нашему заводу? – удивился Романчуков.
– В лощине в последнее время произошло несколько таинственных и загадочных смертей. Я хочу спросить напрямую, – Глеб взглянул полковнику в глаза, –
– Ничего подобного. Никакие испытания там не проводились и не проводятся, – категорично ответил полковник. – Все, что мы производим либо пытаемся произвести, испытывается внутри завода. У нас есть для этого специально оборудованные помещения. Так что проведение каких-либо испытаний в лощине Сатаны под Суздалем – это абсурд. Простите, но меня бы за такое просто-напросто расстреляли прямо у ворот завода. Ведь Суздаль – старинный город, входящий в Золотое кольцо России. Сюда приезжает много туристов… Боже упаси, мы спрятаны в лесу, далеко от посторонних глаз. И, я повторюсь, на заводе созданы все условия для проведения наших испытаний на месте.
– Тогда будем считать этот вопрос закрытым, – спокойно сказал Глеб. Потом он продолжил: – Андрей Александрович, расскажите подробно о системе охраны завода.
– Завод охраняет спецподразделение в составе двухсот двадцати человек. Они осуществляют охрану подъездной дороги.
– По которой я ехал сюда? – уточнил Сиверов.
– Совершенно верно. Эти же люди дежурят на вышках, окружающих завод, и внутри зданий. Кроме того, у нас есть спецотдел из тридцати человек, который занимается аналитической работой. Можно сказать, это наша внутренняя разведка. Сами понимаете, мы создаем секретное химическое оружие, и оно, а также технологии его изготовления не должны попасть в руки врагов России.
– Само собой разумеется, – кивнул Глеб.
– Несколько недель назад мы закончили возведение внешней, так называемой защитной границы.
– Об этом, пожалуйста, расскажите подробнее, – попросил Сиверов.
– Примерно в радиусе трех километров завод окружает колючая проволока с камерами наблюдения, которые связаны с военными спутниками, мгновенно обрабатывающими информацию об угрозе. Это сложная и дорогостоящая система.
– То есть до создания защитной границы кто-нибудь случайно все же мог подойти к заводу? К примеру, грибник…
– Я такое полностью не исключаю. Был участок в полтора километра, который просто патрулировался нашими людьми.
«Видимо, покойному Корягину и удалось пройти к заводу именно по этому участку», – подумал Сиверов.
– Но сейчас, Андрей Александрович, как вы заверили меня, все под контролем и никто посторонний к заводу не приблизится? – изображая крайне заинтересованного в безопасности завода проверяющего, спросил Глеб.
– Сейчас такое просто невозможно. Система контроля с помощью военных спутников, насколько я знаю, самая надежная в мире, – резюмировал Романчуков.
– А сколько человек занимается непосредственно созданием новейшего химического оружия и его испытанием? – поинтересовался Сиверов.
– Сюда входят сто военных химиков и еще сорок человек, которые помогают им. Это ассистенты, лаборанты…
– То есть сто сорок человек.
– Совершенно верно, – подтвердил полковник и добавил: – А всего у нас работает пятьсот двадцать человек.
– Андрей Александрович, у меня такой вопрос: а вы проводите испытания на животных?
– Да, мы используем в своей работе многих животных, начиная от крыс и заканчивая медведями.
– Медведями? – переспросил Глеб.
– Вы не ослышались. Нам необходимо знать воздействие наших образцов оружия на разных животных. Ведь у них различный иммунитет, масса тела и так далее. Об этом можно долго беседовать, – пояснил Романчуков.
– И, безусловно, многие животные погибают во время испытаний, не так ли?
– Это реальность. Естественно, они гибнут. Но, как вы сами понимаете, мы не общество по защите животных. Я, конечно, не испытываю радости по поводу их гибели, но это – наша работа, и никуда от этого не денешься.
– Понятно.
– Кстати, у нас был случай, когда мы, так сказать, сжалились и в качестве исключения отпустили одного медведя на волю.
– Отпустили медведя? – стараясь не выдать волнения, переспросил Глеб.
– Я же сказал, что мы не бессердечные. Этот медведь, если так можно выразиться, был хорошего нрава. Наши сотрудники угощали его конфетами. В результате испытаний косолапый заболел и сильно потерял в весе. Глаза у него стали такими грустными, что больно было смотреть на бедолагу. Вот я и решил его отпустить. Не знаю, сдох он или выжил.
– А когда вы его отпустили? Это я так, для себя, спрашиваю. Мой маленький сын просто помешан на этих животных. Как придем в зоопарк, так он сразу тянет меня к медведям, – соврал Сиверов.
– Точно уже и не вспомню, – задумался Романчуков. – Где-то два года назад или около того.
– Понятно. Что ж, я бы на вашем месте, пожалуй, поступил бы так же.
– Вы бы видели его, Валерий Владимирович. Как вспомню об этом звере, так сразу вижу его грустные глаза. Создавалось такое впечатление, что он готов был расплакаться.
– Давайте перейдем к изучению документации, – предложил Глеб.
Поздно вечером полковник отвел Сиверова в комнату, которую приготовили специально для проверяющего из Москвы.
– Напротив комнаты туалет и душевая, – пояснил Романчуков. – Это, безусловно, не гостиница. Как говорится, чем богаты, тем и рады. Здесь обычная армейская металлическая кровать. В общем, если что-то…
– Да все нормально, Андрей Александрович, – перебил полковника Сиверов. – Иногда полезно пожить в спартанской обстановке, чтобы затем ценить блага цивилизации. Всем необходимым я обеспечен. День выдался непростым, и единственное мое желание сейчас – побыстрее лечь в кровать и уснуть.