Слепой. Живая сталь
Шрифт:
О матери говорить вообще нечего, много ли вы видели женщин среди ответственных китайских служащих?
Семья жила бедно. То есть богато на фоне большинства китайцев, однако на самом деле бедно.
Фана отец хотел сделать своим приемником, только более грамотным, широко образованным. Старший Мо давно понял, как важны в любой работе знания.
Фан учился хорошо, радуя отца отличными отметками. Но в самом главном он умудрился здорово огорчить родителя. В последние школьные каникулы Фан больше месяца отдыхал в маленьком городке на берегу Желтого моря. Там принимались каналы японского телевидения. Занятие это являлось запретным, а потому особенно сладким. Фан подружился с
Фану тут же захотелось в Америку, поскольку туда при очень большом желании можно было уехать. Но кому в США нужен китаец — партийный функционер. К тому же партийный билет надежно перекроет ему выезд из страны. Фан решил учиться на математика. Он где-то услышал, что на хороших математиков в Америке всегда есть спрос. В целом отец одобрил выбор сына.
— Партийному работнику высшее образование всегда пригодится, — сказал он.
Его не устроила конкретно математика. Отец считал, что это абстрактная наука, гораздо менее полезная, чем физика, химия или биология. Но в Америке по сведениям Фана возник переизбыток физиков, а к биологии и химии у него не лежала душа. Конечно, он мог освоить их в объеме, вполне достаточном для партийного работника, но вряд ли этот уровень устроил бы американскую науку.
При этом Мо удивительным образом оставался патриотом и сторонником коммунистической партии. Он считал, что идеи Маркса-Ленина-Мао гораздо благороднее и в целом перспективнее, чем доктрина свободного предпринимательства. Будущее человечества, полагал он, за общественной собственностью и равенством людей в полном смысле этого слова. Но это в будущем, а Мо хотелось нормально жить здесь и сейчас. В Китае его молодости это было невозможно. Фан усиленно готовился к большому прыжку в Америку, старательно учился и осторожно подыскивал возможности для намеченного отъезда.
Однако с каждым годом его решимость убывала. Причиной тому стали кардинальные перемены, начавшиеся в стране. Еще несколько лет тому назад все казалось застывшим, даже намертво закостенелым, не способным к изменениям без грандиозной ломки. В той системе наличие или отсутствие миллионов человек ничего не меняло: Фан мог уезжать из Китая со спокойной душой. За время обучения Мо в университете все стало иначе. Великой стране требовались великие управленцы. Каждый толковый руководитель был на вес золота. Конечно, Фан не мог причислить себя к великим или хотя бы толковым управленцам: у него еще не было опыта работы. Но молодой человек чувствовал в себе силы и желание упорно работать на благо страны.
Вот тогда и помогли отцовские связи. Фан начал с более высокой ступени, чем остальные функционеры, но дальше пробивался исключительно благодаря личным дарованиям и, чего уж греха таить, умению грамотно прогнуться перед начальством.
Забавная вещь. Если человек наклоняется, сильно прогибается в обычной жизни, то он может подставить спину товарищу, чтобы тот поднялся выше. В политике, грамотно прогибаясь, ты подставляешь спину самому себе, благодаря чему получаешь шанс вскарабкаться на еще одну ступеньку служебной лестницы.
Однако
Товарищ Мо лично поставил перед подчиненными главную задачу. Конкретную. И сулящую в случае ее решения весьма заманчивые перспективы для страны. Вскоре одна светлая голова догадалась, как можно использовать разработки биохимика. Но эта превосходная мысль мало чего стоила без гениальной идеи, озарившей лично товарища Мо.
Доклад о работе Вэйшен Тяня попался ему на глаза случайно. Фан отложил в сторону сообщение о методе врачевателя и забыл о нем. Озарение пришло где-то через месяц, когда товарищ Мо занимался переговорами с японской делегацией. Отчего именно в тот момент его осенила выдающаяся мысль — остается загадкой человеческой психики.
Теперь Фан ломал голову над чисто технической деталью. Надо было сообразить, как именно использовать травку целителя с максимальной эффективностью. Товарищ Мо перебрал кучу вариантов. Тут были и чай, и конфеты, и рис, и даже молоко. Самое очевидное и правильное решение пришло, как водится, когда Фан начал сомневаться в действительной гениальности своей идеи.
— Хлеб! — наконец сообразил он. — Продукт, который едят все, от мала до велика.
Именно хлеб станет тем ключом, который откроет китайцам дверь к новым землям и лежащим в них неисчерпаемым богатствам.
Глава 3
Ярко светило солнце. Такая погода всегда радует, особенно если выпадает на выходные. Многие горожане уехали из города: на свои дачи, к берегу реки или в лес на шашлыки. Оставшиеся устремлялись в парки, шли с детьми к аттракционам, ломали малышам хлеб, чтобы они покормили с рук лебедей, совершенно зажравшихся и едва поднимающихся с воды от усиленного человеческого внимания, и при этом не способных проплыть мимо очередной руки, протягивающей им кусочек лакомства.
В квартирах оставались только отчаянные домоседы и люди, вынужденные потратить замечательный денек на уборку или ремонт своего жилища.
Поэтому митинг, посвященный грядущим выборам, собрал очень мало народа. Здесь были только самые ярые сторонники баллотирующихся граждан, едва ли превышавшие количеством членов их команд. Видимость хотя бы относительного многолюдия создавали праздношатающиеся граждане, то и дело подходившие к митингующим с бутылкой пива в руках. Удовлетворив свое любопытство, они медленно отправлялись дальше, хотя некоторые задерживались и даже отпускали громкие реплики, одобряя или критикуя выступающего. Такие граждане чаще всего держали в руках не пиво, а напитки покрепче, поэтому лишь наивный идеалист мог принять их реплики за проявление гражданской позиции и политической активности.