Слева по борту - рай
Шрифт:
Возможно, именно наставлениями Джона Адамса объясняется тот факт, что на Питкерне рождается больше внебрачных детей, чем во многих других местах. К 1930 году примерно четвертая часть всех детей была плодом внебрачных связей. Каково положение сегодня? На этот счет, насколько мне известно, никакой статистики не существует, но вряд ли будет большой ошибкой утверждать, что более половины детей, рождающихся на Питкерне, имеют отцом мужчину, не состоящего с их матерью в браке.
Все жители острова - это одна семья, ибо за 175 лет лишь несколько мужчин привнесли на Питкерн свою кровь. Официально население Питкерна в 1965 году восходило к девяти европейцам, шести полинезийцам и двенадцати доставленным
2
Воспитанники Адамса рассказывают мне о "прогулке Якобсена", или "прогулке в кусты", придавая особый смысл этому выражению. Оно связано с именем датского моряка Нильса Олуфа Якобсена. Моррис Уоррен и я с трудом собрали развалившееся надгробие на его могиле на продуваемом всеми ветрами местном кладбище.
Надпись на камне гласит, что Якобсен родился в Копенгагене 17 ноября 1879 года и умер на Питкерне на 51-м году жизни, другими словами, в 1930 году. А ниже высечено: "Он никогда больше не возвратится к себе домой..." Дальнейшие слова стерлись, но в самом низу детским почерком приписано: "Дорогой папа, мы так по тебе горюем".
Последние строки просила высечь на камне Норма, дочь Нильса Олуфа Якобсена. В год его смерти она была еще совсем ребенком и поэтому немногое может рассказать об отце. Норма и ее муж, почтмейстер острова Оскар Кларк, живут в деревянном доме, построенном Нильсом Якобсоном. Датский моряк прибыл на Питкерн в 1921 (1922) году на французской шхуне с острова Мангарева. В то время ему шел 42-й год. На шхуну в каноэ прибыла молодая красавица Инес Уоррен, у которой на острове было много поклонников. Она влюбилась в моряка, а он ради нее решил остаться на Питкерне. Однако сделать это было не легко, ибо в те времена чужестранцам запрещалось ступать на берег острова.
Но Инес спрятала Нильса под брезентом, когда на лодке переправляли со шхуны груз в бухту Баунти. Нильс Якобсен скрывался в зарослях до тех пор, пока шхуна не ушла на Мангареву. Инес снабжала его ямсом и плодами хлебного дерева, родным же, удивлявшимся ее столь частым отлучкам в заросли, она говорила, что совершает "прогулки в кусты". Это выражение сохранилось на острове и после того, как Якобсен переехал в поселок и женился на Инес. Надо сказать, что, скрываясь в зарослях, он не испытывал жажды, ибо, как вспоминают старожилы Питкерна, его единственный багаж состоял из ящика пива.
Согласно неписаному закону острова, идущему от адвентистов, молодым мужчинам и девушкам не положено оставаться наедине без надзора старших. Но, будучи потомками жизнелюбивых таитянских женщин, они всегда находят выход из положения и испрашивают у родителей разрешение на "прогулку Якобсена", чтобы побродить в зарослях. Это крылатое выражение, скорее всего, соответствует скандинавскому "лежать в вере и законе" [33]. Можно не сомневаться, что во время этих прогулок природа берет верх над воспитанием, и боязнь Судного дня, кошмаром висящая над жителями острова, отступает на задний план, когда в молодых людях пробуждается кровь старого Адамса. Прав, видно, Моррис Уоррен, человек пожилой, когда он говорит, что старшее поколение не может, да и не хочет противостоять этим встречам в зарослях.
– Нам надо удержать здесь молодежь, - подчеркивает он, - ведь ничто не мешает им уехать с Питкерна и поискать себе работу, например, на Новой Зеландии. Между тем молодежи из других мест въезд на остров запрещен. За последние четыре года число жителей сократилось наполовину, и все потому, что многим нашим юношам захотелось повидать другие страны. Они никогда не возвращаются в родные места, а жен находят за границей. И если еще восемь-десять человек покинут Питкерн, то у нас некому будет править "длинными лодками" и
Что же касается молодых девушек, то им гораздо труднее уехать с острова. Чтобы приобрести билет на проходящее судно, они должны получить разрешение магистрата Питкерна, а таковое им дается лишь в том случае, если они нуждаются в больничном лечении на Новой Зеландии или же согласятся пройти там курс обучения, чтобы затем вернуться на остров и применить дома полученные знания.
В один из вечеров я созываю в местном клубе "конференцию круглого стола" и пытаюсь коснуться этой проблемы. Никто из местных жителей не осмеливается высказать открыто свое мнение, все говорят лишь о долге перед господом богом и о том, что Судный день недалек. Тогда я обращаюсь непосредственно к молодежи, которая также пришла в клуб:
– А вы что, воды в рот набрали? Быть может, здесь слишком много народу и вы стесняетесь откровенно высказаться? Если кто-нибудь из вас имеет что сказать, давайте пойдем в дом к Эдне и поговорим обо всем в более тесном кругу.
Но по освещенной лунным светом тропе к домику Эдны я иду один: желающих продолжить неудачную дискуссию не оказалось. Однако через два дня у меня происходит встреча с пятью молодыми девушками, и на сей раз они держат себя гораздо свободнее, чем в клубе.
– Нам необходим контакт с окружающим миром, - говорит одна из них. Недостаточно лишь отвечать на письма филателистов. В школе и по радио мы слышим о космонавтах, облетающих Землю на своих кораблях, а нас всю жизнь заставляют жить на этом острове. В старых журналах мы читаем о том, что молодежь может купить себе в других странах, а у нас нет даже магазина, где мы могли бы потратить деньги. Иногда нам удается выменять немного товаров на проходящих судах или купить одеколон у судового парикмахера. Но если даже я и обзаведусь губной помадой, я не смею ею пользоваться, боюсь, что мне запретят выезжать к проходящим судам "по моральным соображениям", как ненадежную.
– А мне бы хотелось пудриться, - вставляет другая девушка, - но как вспомню, что это считается грехом!..
– Она указывает на одну из подруг. Ей вот запретили приближаться к пароходам за то, что она пошла к парикмахеру.
В беседу вступает проштрафившаяся девушка. Она вспоминает:
– Месяца три назад я была вместе со всеми на корабле, который привез листы железа для Адамстауна. В нашем распоряжении было четыре часа, и я пошла к парикмахеру, чтобы он сделал мне модную прическу, как на картинке, которую я вырезала из иллюстрированного журнала. Вдруг одна из пожилых женщин влетела в каюту и закричала: "Ах ты заблудшая овца, что же ты делаешь перед Судным днем, ты ведь знаешь, что он скоро грядет!" Под смех парикмахера она вытащила меня из-под сушилки для волос.
– Почему мы должны изолироваться от остального мира?
– спрашивает первая девушка.
– Я читала о девушках, которых помещают в дома для трудных подростков. Это напоминает мне условия жизни на Питкерне. Мы здесь как крепостные, а если выходим замуж, то наперед знаем, что нас никуда не отпустят, даже в короткую поездку. Разве у нас меньше прав жить собственной жизнью, чем у других молодых людей? С ума сойти можно, глядя на океан изо дня в день, из месяца в месяц и зная, что все равно никогда не попадешь дальше якорной стоянки проходящего мимо случайного судна! Мне иногда кажется, что мы расплачиваемся за грехи наших предков и вынуждены отвечать за их преступления.