Слеза большого водопада

Емцев Михаил Тихонович

— Так, — сказал Дик. — Зерна отличить просто: они похожи, но не пахнут так сильно, как кофе. А ты молодец, Миму! У тебя есть голова на плечах. Но теперь уже хватит слов. Ступай к Хуанито и принеси мне две банки, одну с тем, что надо, а вторую с кофе.

— А если мальчишка уже пустил семена в дело? Он снабжает кофе все буфеты и рестораны корабля.

Дик Рибейра вздрогнул.

— Все равно, — сказал он, — принеси мне две банки с чем угодно. А там будет видно... Принеси с чем угодно!

— С чем угодно, понимаешь? Мы

могли купить не тот товар.Живчик, как всегда, был язвительно подозрителен. Но Ленивец не смотрел на него. Он воспринимал своего спутника, как бельмо в углу глаза, которое мелькает и мешает смотреть. Он был зол на Живчика.

«Ай да вельо! Вот скотина. Своего решил надуть. Держись, старый, ох, держись». Ленивец ощущал, что его большое тело наливается мутной тревожной силой. «Плохо тебе будет, вельо. Плохо. Очень плохо».

— Ничего, Живчик, — успокоил он старика, — мы сейчас придем в четыреста первую и там устроим пробу.

Живчик недоверчиво посмотрел на него.

— Ты и пробуй. Ты толстый, тебя не проймет. А у меня сердце больное.

— Одно зерно не повредит. Но сначала прихватим кое-что из выпивки.

Они прихватили. Закупки заняли довольно много времени. Нагруженные свертками и бутылками, в одном из переходов гангстеры встретили злосчастного Альдо Усиса. Тщательно перебинтованный механик не рискнул вступить в единоборство с двумя мошенниками. Он спрятался под трап, по которому грохотали ботинки Ленивца. Стиснув в кармане браунинг, Альдо шептал страшные проклятия. Когда скорбные фигуры гангстеров миновали его, механик выскочил из-под лестницы. В его глазах светилась почти неземная жажда отмщения.

Навстречу ему торопливо шагал стандартный красавец мистер Смит. Он был озабочен и серьезен. В руках он держал обернутый в рекламные афишки округлый предмет. Смит двигался стремительно и бесшумно. «Это тот, кто нужен», — подумал Усис.

Альдо вспомнил мгновенную реакцию американца. Хотя он и не стрелял тогда, но так выхватить пистолет .может только человек, который выбивает 99 из 100.

«Сейчас он мне поможет, этот великолепный профессионал».

— Сэр, там бандиты, — сообщил он, преграждая путь Смиту.

Американец сделал вид, что не слышит, и попытался обойти Альдо. Но упрямый борец с энтропией загородил вход на лестницу, куда Смиту почему-то до зарезу хотелось попасть. Тогда американец пожал плечами и сухо улыбнулся:

— Не понимейт португалиш.

— Как так? Вы же говорили с сеньором помощником капитана! Я помню вас! А там те самые бандиты, в которых вы собирались утром стрелять! Их нужно задержать.

Лицо Смита стало кислым и скучным.

— Вы хотите, чтобы я в них сейчас стрелял, поскольку мне не удалось это сделать утром? — спросил он у слегка ошарашенного Альдо на чистейшем португальском языке.

— О нет, нет! Я просил бы вас помочь их задержать. Я один, их двое. Мне не просто это сделать.

— А чем они вам, собственно, так досадили? — допытывался Смит.

— Они били меня по затылку. Вот этим били, — Усис подвел Смита к огнетушителю, снял его и сделал взмах в воздухе,

показывая, как обращались гангстеры с огнетушителем и его, Альдо Усиса, головой. Смит положил ношу на пол и взял огнетушитель в руки.

— И куда приходились удары? — участливо спросил он.

— Вот сюда, — Усис слегка развернулся и похлопал себя по затылку. В уголках его глаз затаились скорбь и мольба о сочувствии.

Смит молниеносно огляделся по сторонам и легонько тюкнул огнетушителем Усисово темя. Механик привычно опустился на колени. Двойник Бонда аккуратно повесил прибор на место. Достал белоснежный платок и тщательно обтер им красное чудо концерна «Шелл». Потом взял сверток и спокойно ушел.

39

Питер Ик иронически улыбнулся, но глаза остались серьезными. Проповедник нес чушь, однако он чем-то забавлял писателя, и тот слушал с удовольствием. Ик устроился поуютнее и вытянул ноги. Кроме него в библиотечном салоне было всего человек двадцать. Эта злосчастная точка с тире тоже присутствовала. Джимми помогал доктору Трири, подсовывал какие-то бумажки, что-то нашептывал — одним словом, вел себя как заправский суфлер.

«Верит ли он в то, что говорит? — думал Ик, разглядывая подвижную фигуру доктора. — Зачем он этим занимается? Откуда берутся такие типы? Он не коренной американец, акцент у него английский, я бы даже сказал, оксфордский».

— Будет бунт, — разглагольствовал между тем доктор, — будет восстание, даже революция. Наслаждение победит искусственные преграды. Основной бой пойдет между теми, кого сейчас именуют моими учениками, и так называемыми здравомыслящими. Прольется кровь, погибнут многие люди, даже народы, но сторонники счастья победят. Распадутся союзы государств и отдельные государства. Жизнь воссоздастся на новой основе. Не материя и не дух станут фундаментом человечества.

Апогей наступит, когда наслаждение начнет формировать социальные критерии. Мы живем в Эпоху Отрицания. Удовольствие как норма жизни сейчас в изгнании. Зато в эпоху подъема, в Эпоху Апогея, мои идеи, подкрепленные активным движением молодежи, приобретут государственное признание. Дорога к ним будет беспрепятственной, открытой.

Я предвижу возникновение некоего нового государства. Это ассоциация свободных людей, свободных от каких-либо обязательств перед обществом. Она привлечет миллионы горячих сторонников. Пожить хотя бы несколько дней в этой стране будет считаться высшей наградой. Страна рая и мечты.

Я повторяю, что сегодня мир находится между Отрицанием и Признанием. Он страшится грядущего торжества предсказаннего мной счастья, но неуклонно устремляется к нему. Он все делает для того, чтобы преодолеть вершину и оказаться по ту сторону, где нас ждут новые, необычные формы бытия.

С традиционным искусством будет покончено. Что такое искусство? Всего лишь различные способы создавать иллюзии! Предложенные мной методы и приемы сделают это лучше самых выдающихся артистов, спектаклей, кинофильмов!