Слеза дождя
Шрифт:
Тошнота никак не отпускала — она становилась всё сильнее с каждым затраченным усилием, но нельзя было сдаваться сейчас, когда победа уже маячила на горизонте. Резко дернув последний раз, Виль увидела, как из тела, наконец, появился хвост и немного перевела дыхание. А потом немедля размахнулась, завертела на манер ковбойского лассо и изо всех сил кинула красного гада в сторону, подальше к камням. Змей, лишившись уютного обиталища и попав на последние лучи солнца, забился в агонии и, растворился в воздухе. Виль, едва передвигая ногами, отошла подальше и опорожнила желудок. Что—то последнее время ей никак не получается
Никклаф очнулся и посмотрел в темнеющее небо, расцвеченное алыми брызгами. Какое оно красивое, даже не верится! Он жив? Не может быть! Невероятно… Он скосил взгляд и увидел рядом с собой дремлющую ведьму. Судя по ее позе и мешкам под глазами, она была рядом с ним, а потом ее сморила усталость. Теперь она мирно спала. Неужели это она его спасла? Но как? Он был просто уверен, что больше не жилец на этом свете! Нет… Случайность? Ему повезло? Или ему ПОВЕЗЛО? Ведь если верить поверьям, то вылечить от этого заговора могла только… Пусть теперь только скажет, что она не одна из трёх!
Ведьма зашевелилась и с трудом разлепила сонные веки. Мгновенье и ее взгляд прояснился, остановившись на колдуне. Она долго и как—то по—новому смотрела на него, а потом вдруг встряхнула головой и ее лицо снова приобрело так привычный Никклафу нагловато—насмешливый вид.
— Ну и дрянь в тебе сидела! Где ты ее мог подцепить?
— Это был Ушуз. Смертельное заклятье. — каким—то далеким непривычным для себя голосом, отозвался Ник. — Наверное, он был в том послании… Я его не заметил. Должен был умереть. — он откашлялся.
— Значит, ты живучий! — констатировала ведьма.
— Сам я не мог с ним справиться. Ты меня вылечила?
— Пришлось. — пожала она плечами. — А—то свалился, глазки прикрыл… Жути нагнал!
— Но Ушуз это… Его невозможно… Правда ходили слухи, что сильная природная ведьма на это способна, но, зная силу этого заклинания, никто никогда не брался проверять. — всё еще слабым голосом выдал он. — Правда, одна из трех…
— Дело в том, что я не силу этого заклинания, ни вообще что это такое не знала, вот и взялась на твое счастье. — пропуская мимо ушей последние слова, проговорила Виль. — Можно сказать мое незнание, которое ты так всегда хаешь, тебя спасло! Вот только извини уж, ложиться я с тобой не стала, чтоб согреть…
— А жаль. — Никклаф растянулся в улыбке. — Мне было бы приятно… — он мечтательно закатил глаза.
— Ну—ну, помечтай. — усмехнулась ведьма. — Мечтать не вредно. Говорят, даже полезно в целях выздоровления. Вот, хлебни—ка из своей фляжки укрепляющего, да поспи. — она зевнула и помогла ему приподняться. — Да и мне не мешает поспать.
Колдун уснул быстро. Виль легла неподалеку и посмотрела в звездное небо. Какая—то гадость в письме! И почему она его не проверила? Интересно, он понимает, что она в него… Нет, правильно сказал Акастик — всему свое время. Ведьма развернулась на бок и тоже провалилась в сон.
Утренние лучи явно решили позабавиться на лице ведьмы, перепрыгивая с одного глаза на другой… Виль проснулась и сладко потянула затекшие за ночь конечности. Как же она замечательно выспалась! Интересно, почему ее никто до сих пор не разбудил? Она приоткрыла глаза, чтобы в следующее мгновение распахнуть их широко. Вот это да! Она лежала на широкой кровати с умопомрачительным балдахином. Одна ли? Ведьма резко села на кровати. Одна! Легкий шелк покрывала мягко скользнул по ее телу, обнажая грудь и присогнутую в колене ногу. Что?!! Она голая?!! Виль рефлекторно схватилась за покрывало, подтягивая его вверх.
— Ты уже проснулась. — раздался слева от нее бархатистый голос, заставив Валентину резко повернуть голову на звук.
В широком кресле удобно расположился мужчина. Когда—то он был красив… Хотя и сейчас, когда его возраст колебался между «дамский угодник» и «старый перешник», ни фигура, ни осанка, ни само лицо не позволяли сказать, что он стар. О возрасте не молчали лишь глаза.
— Будто сам не видишь. — огрызнулась Виль. — Почему я голая?
— Прекрасной невесте Хамамелиса не престало ходить в старых лохмотьях. — спокойно ответил тот с оттенком легкого поклона.
— Мои плавки совсем не были старыми! И уж тем более не походили на лохмотья! — возмутилась ведьма. — Хотя на счет «прекрасной» я согласна. Невестой… Ты сказал невестой? — заинтересовалась она, прокрутив в голове всё сказанное. — И кто этот Хамамелис? — пока лучше не проявлять своих знаний, решила ведьма.
— Извини, я не представился. — он сделал вид, что привстал. — Хамамелис — это я.
— Ты?! — Валя более критично осмотрела своего «жениха». — А ты для меня не староват?
— Не было времени подготовиться к встречи с тобой. — он щелкнул пальцами и где—то у двери мелодично прозвенел колокольчик, после чего в дверь ужом проскользнул слуга. — Передай Церогу, чтобы он к вечеру приготовил мне девственницу. — распорядился верховный колдун и, по взмаху его ладони, слуга удалился.
— Девственницу? — нахмурилась ведьма. — Это еще зачем?
— Небольшой ритуал, чтобы к свадьбе быть на десяток лет моложе. — улыбнулся Хамамелис.
— Э… Я вообще—то имела в виду крема там какие—нибудь омолаживающие, спа—процедуры, массаж… Я категорически против всяких там жертвенных девственниц. Ты же не будешь омрачать наше предсвадебное время? — она подалась немного вперед, «нечаянно» обронив один конец покрывала. То быстро заструилось по телу вниз, привлекая к обнаженной груди взгляд Хамамелиса. Достигнув того, что хотела — переключения внимания колдуна на другую тему, ведьма ахнула и снова водворила шелк на место. — Кстати, а когда наша свадьба?
— Через неделю.
— Так долго? — сделала вид, что расстроена Виль, на самом деле чуть ли не подпрыгнув от огорчения — даже месяца у нее нет!
— Нужно дождаться полнолуния. — пояснил Хамамелис.
— Полнолуния? Это еще зачем?
— Чтобы наш союз был нерушим.
— А—а—а… Только свадебное платье я чур выбираю сама! — она легко спрыгнула с кровати и, продолжая придерживать покрывало, прошелестела к большому зеркалу. Там Виль одной рукой крепко обхватила ткань позади спины, обрисовав тонким шелком свою фигуру до каждой выпуклости, а другой приподняла волосы вверх, обнажив свою красивую шею. — Что—нибудь примерно такое. — она повернулась к колдуну. — Нравится? — глаза ее «жениха» разве что не сияли.