Слеза святой Женевьевы
Шрифт:
– Слава богу, – Полина вскочила и отбежала на безопасное расстояние, однако тотчас же вернулась и ласково потрепала Кайруса по плечу. – Спасибо, дорогой. Чем отплатить тебе за эту услугу?
– Поужинаешь со мной в свой следующий приезд в Питер, – подмигнул ей Кайрус и хлопнул ниже спины. – Теперь убегай.
Со странным беспокойством в душе Полина вышла на улицу и быстро направилась к отелю. Мысль о Литвине, который ожидал ее в номере, согрела, заставила улыбнуться. Она уже считала минуты до того момента, как окажется в его объятиях.
В холле Полину окликнул администратор,
– Госпожа Матуа, ваш спутник просил передать это, – мужчина протянул конверт.
Полина осторожно вскрыла его и вытащила сложенный вдвое листок бумаги. «Полина, извини. Пришлось срочно уехать. Семейные проблемы». Ни подписи, ни обещаний увидеться. Сухо и официально, будто не было ночи любви и душевных разговоров, лишь деловая беседа, которая ничего не оставила внутри. Литвин даже не попрощался в письме, просто констатировал факт своего исчезновения, чем не только удивил, но и разозлил Полину.
– Козел, – сквозь зубы процедила она и направилась к лифту.
Глава 4
– Опаздывает, – сказала Полина, сверля взглядом стоянку перед кафе. – Вот нахалка!
– Почему ты злишься? – спросила Елизавета Карловна. – Девочка задерживается лишь на десять минут.
– Не уверена, что она вообще появится, – Полина потянулась к телефону. – Позвоню ее отцу, пусть…
Елизавета Карловна властно дотронулась до руки дочери и взглядом запретила связываться с Мироновым.
– Ты раздражена, но не потому, что Ксения опаздывает. В твоей жизни случились события, которые заставляют тебя нервничать? Поделись со мной.
– Мама, – Полина расстроенно повела плечами, – я не желаю сейчас говорить о личной жизни.
– «Сейчас»? – с горестным вздохом переспросила Елизавета Карловна. – Ты никогда не посвящала нас с отцом в свой внутренний мир. Мы оттолкнули тебя, хотя ты всегда стремилась к близости. Мы виноваты, а теперь не понимаем, как это исправить.
Полина отвернулась, не зная, что ответить. Мать была права. Она всегда ощущала себя отверженной, потому что родители предпочитали ей младшую сестру. Катя была центром их любви и нежности, Полина лишь придатком, на который не обращали внимания. Теперь, когда Кати не стало, родители пытались наладить отношения, и больше всего мать, нуждающаяся в ласке и общении, но Полина не хотела ничего менять. Семью ей давно заменили братья, они были и останутся самыми близкими и родными, а родителей она воспринимала как часть своей жизни, которую необязательно любить. Да, она испытывала к ним уважение, но мягкости и открытости в их отношениях не было и уже никогда не будет.
– А! – Полина, заметив подъехавшую к входу машину Миронова, с облегчением вздохнула. – Появилась наконец!
Из машины вышла не только Ксения, которая горделиво, словно юная королева, на плечах которой лежит управление огромным государством, направилась к стеклянным дверям. Следом за ней выпорхнула стайка шумных девиц, взятых с собой, видимо, для того, чтобы поднять боевой дух. Так сказать, тяжелая артиллерия, которая не даст свою императрицу в обиду. Компания из пяти человек быстро привлекла внимание посетителей кафе, уж очень нагло и развязно они себя вели: надолго задержались у порога, бесцеремонно осматривались и громко обсуждали присутствующих. После, заметив Полину и ее спутницу, неспешно подошли к столику.
– Привет, – поздоровалась Ксения, спутницы ее молчали, уставившись на мадам Матуа и сидящую рядом с ней аристократичную даму, холодно рассматривающую эту модную компанию.
– Присаживайся, дорогая, – вместо Полины начала разговор дама. – А вас, юные барышни, не смею задерживать.
Одна из девиц эскорта потянула Ксению за руку, но та не отреагировала, заинтересованно вглядываясь в лицо строгой темноволосой дамы.
– До свидания, – сказала Елизавета Карловна и переключила внимание на госпожу Миронову.
Высокая, худая, с острыми коленками, маленькой грудью и хрупкими плечами, Ксения была похожа на подростка, который надел на себя одежду матери и без спроса воспользовался ее косметикой. Длинные черные волосы подчеркивали юношескую свежесть лица, но выражение глаз было острым, словно девушка уже давно вступила во взрослую жизнь.
– Ксю, – недовольно процедила кареглазая красотка, такая же наглая и высокомерная, как и ее предводительница.
– Идите. После увидимся, – Ксения проследила взглядом, как девушки покинули кафе, и повернулась к дамам. – Я в восхищении. Ты так здорово отшила моих подруженций! Возьму на вооружение. Значит, теперь ты будешь чистить мне мозг?
– Начнем с твоей речи, – спокойно отреагировала на хамство Елизавета Карловна. – Пожалуйста, обращайся ко мне на «вы».
– И ты… – Ксения нахально дернулась, но мгновенно опустила голову, заметив иронию в глазах этой приятной сероглазой дамы. – Хорошо. Рада видеть тебя, – тихо проговорила она, повернувшись к Полине.
– Взаимно, – Полина с интересом наблюдала за девушкой, неожиданно потерявшей самообладание перед величавостью Елизаветы Карловны. – Предлагаю выпить за знакомства.
– Шампанское? – встрепенулась Ксения.
– Насколько мне известно, – сказала Елизавета Карловна, протянув девушке меню, – тебе лишь шестнадцать. Поэтому забудь об алкоголе. Можешь выбрать молочный коктейль или любой другой сладкий напиток.
– Латте макиато.
– Заказывай, – разрешила Елизавета Карловна и подозвала официанта, а после внимательно посмотрела на притихшую девушку, которая старательно отводила глаза, не желая смотреть на смущавшую ее старуху. – Не нужно бояться меня, дорогая, – сказала она, взяв Ксению за подбородок. – Я не враг. Более того, я хочу стать тебе другом.
Ксения отодвинулась и насупилась.
– У меня уже есть друзья.
– Те особы с ужасными манерами? Ты уверена, что они друзья?
– Много на себя берете! – воскликнула Ксения и поднялась. – Скажу отцу, что вы мне не подходите.
– Сядь на место, – мягким голосом приказала Елизавета Карловна и с улыбкой посмотрела на дочь, которая с полуоткрытым ртом наблюдала за этой пикировкой.
Такой важной и одновременно женственной Полина еще не видела свою мать и была приятно поражена. Ксения не посмела ослушаться, осторожно присела и вдруг улыбнулась, словно приняла правила игры, выдвинутые ее новым учителем.