Слезы дракона
Шрифт:
– В Нью-Йорке, - продолжала она, - один хмырь убил двухлетнюю дочь своей сожительницы - набросился на нее с кулаками, а потом стал пинать и бить ногами - за то,что она вздумала танцевать перед телевизором, мешая ему смотреть программу. Видимо, шла передача "Колесо Фортуны", и он ни за что не хотел упустить момент задарма поглазеть на сказочные ножки Ванны Уайт.
Как и большинство полицейских, Конни обладала тонким чувством язвительного черного юмора. Это был своеобразный защитный механизм. Не будь его, многие из них сошли бы с ума или постоянно находились бы в подавленном состоянии, так как по работе им все время приходится сталкиваться с бесчисленными случаями проявления людской злобы
– А вот тебе еще примерчик, на этот раз из жизни Центра по предотвращению самоубийств в Сакраменто, - продолжила свою партию Конни, едва они остановились на красный свет.
– Одному из его сотрудников до чертиков надоел престарелый клиент, постоянно названивавший ему, так он вместе с другом приехал к клиенту на дом, повалил его на пол, вскрыл ему вены на руках и заодно, на всякий пожарный случай, перерезал горло.
Иногда за фасадом самых мрачных из ее юморесок Гарри чувствовал горечь, явно несвойственную ей как истинному полицейскому. А может быть, это было нечто гораздо более глубокое, чем горечь. Отчаяние. Но замкнутость Конни и внешняя ее сдержанность не позволяли ему точно определить, что она переживала в действительности.
Сам Гарри, в отличие от Конни, был оптимистом. Но чтобы таковым оставаться постоянно, он счел необходимым не углубляться, как это делала она, в людские пороки и злобу.
Стремясь перевести разговор в другое русло, он спросил:
– Как насчет ленча? Тут недалеко есть одна отличная итальянская траттория-крохотулечка, столики покрыты клееночкой, вместо подсвечников бутылки из-под вина, готовят - пальчики оближешь: и нокки, и маникотти - выбирай что душе угодно.
Она недовольно скривила губы.
– Да ну ее. Давай лучше просто купим что-нибудь прямо с лотка и съедим по дороге.
Они сошлись на ресторанчике, где торговали гамбургерами и который располагался в непосредственной близости от прибрежного Тихоокеанского шоссе. Общее убранство ресторана было выдержано в юго-западном стиле; в зале за столиками сидело с дюжину посетителей. Верхние части окрашенных белой краской столиков были наглухо заклеены толстой акриловой пленкой. Стулья обиты пастельных тонов с искрой тканью. Повсюду кактусы в горшках. По стенам развешаны литографии. Судя по убранству, здесь 6ы торговать супами из черных бобов да вываренным в мескитских бобах мясом, а не гамбургерами и различными жареньями.
Когда Гарри и Конни, усевшись за небольшой столик у одной из стен, ели заказанные ими блюда: он - сэндвич с сухой, пережаренной курятиной, она - нарезанную тонкими ломтиками жареную рыбу и сэндвич с водянистым, расползавшимся в разные стороны сыром, в зал в яркой вспышке отразившегося от стеклянной двери солнечного блика вошел высокий мужчина. Остановившись неподалеку от кассы, он внимательно оглядел зал.
Несмотря на то, что внешне незнакомец выглядел вполне приличным и был одет тщательно и со вкусом: в светло-серые плисовые брюки, белую рубашку и темно-серую замшевую куртку, что-то в его облике насторожило Гарри.
Смутная улыбка, блуждавшая на его лице, и несколько рассеянный взгляд делали его удивительно похожим на профессора. Лицо его было рыхлым, со слабым подбородком и бледными губами. В целом выглядел он скорее робким, чем внушавшим опасение, но Гарри внутренне весь подобрался. Видимо, сработал инстинкт полицейского.
2
Сэмми
А нынче он на четвереньках выползал из своего импровизированного жилища, ящика для перевозки транзитных грузов, таща за собой какие-то обрывки тряпья и скомканные газеты, служившие ему подстилкой в ночное время.
Когда кончились свисавшие до земли ветви олеандрового куста, росшего на самом краю пустыря и закрывавшего собой большую часть ящика, он, безвольно опустив голову,застыл в неподвижности на четвереньках, тупо уставившись на тротуар.
Уже давно он вынужден был отказаться от первосортных наркотиков, сыгравших столь чудовищную роль в его жизни. А от дешевого вина у него теперь постоянно болела голова.
Сегодня же было такое ощущение, что, пока он спал, череп его раскололся надвое и невесть откуда взявшийся ветер уронил на оголенную поверхность мозга целую пригоршню острых камешков.
Неверно было бы утверждать, что он ничего не соображал. Так как солнечные лучи падали на долину прямо и тени лежали близко к зданиям, выходившим на дальнюю от него сторону пустыря задними стенками, Сэмми знал, что время было ближе к полудню. И, хотя вот уже третий год подряд у него не было часов и негде было посмотреть в календарь, он нигде не работал и ни с кем толком не общался, он точно знал, какое время года на дворе, какие месяц и день. Вторник. Он точно знал, где находится (Лагуна-Бич), как там оказался (каждая, даже мельчайшая ошибочка, каждый случай потворства своим низменным влечениям, каждый безрассудный поступок, разрушавший его как личность, хранился в его памяти в ярчайших подробностях), что его ожидает в будущем (позор, лишения, борьба за существование,тоска).
Самым страшным в его падении оставалось это упорное нежелание мозга все забыть и дать ему забыться, и даже огромное количество алкоголя только на короткие мгновение гасили эту чрезмерную яркость восприятия. Острые камешки головной боли с похмелья были ничтожной, временной помехой в сравнении с мучительными шипами памяти и осознания необратимости своего падения, постоянно будоражившими его мозг.
Невдалеке послышались чьи-то шаги. Тяжелая поступь. Чуть прихрамывающая: отчетливо слышно, как одна ноге слегка скребет по асфальту. Ему знакома была эта поступь. И мгновенно его охватила дрожь. Не поднимая головы, oн закрыл глаза, моля Бога, чтобы шаги не звучали так настойчиво громко, а лучше бы и вовсе удалились. Но шаги раздавались все громче и громче, все ближе и ближе… пока неостановились прямо перед ним.
– Так решил ты или еще не решил?
С недавнего времени этот грубый, густой бас стал звучать в страшных ночных сновидениях Сэмми. Но сейчас он звучал наяву. И перед ним стояло не чудовище из его кошмаров. Перед ним стоял тот, кто был главной причиной его ночных ужасов.
Сэмми нехотя приоткрыл свои воспаленные глаза и медленно поднял голову. Над ним, ухмыляясь, возвышался крысолов.
– Так как, решил или нет?
Огромного роста, плотный, с гривой густых, спутанных волос, с застрявшими в патлатой, запущенной бороде кусками и обрывками предметов непонятного происхождения, на которые невозможно было смотреть без отвращения, крысолов являл собой отвратительное зрелище. В тех местах лица, где борода не росла, оно было сплошь покрыто шрамами и язвами, словно его колотили добела раскаленным паяльником. Огромный нос был крив и крючковат, губы усеяны гноящимися ранками. Из черных, гнилых десен торчали неровные, словно пожелтевшие от времени могильные плиты,зубы.