Слезы пустыни

Башир Халима

Он взъерошил волосы на моей сонной голове:

— Теперь тебе известно, откуда у тебя такое имя. И как знать, может быть, однажды ты станешь целительницей, так же как наша знахарка Халима.

Отец не знал, что его слова окажутся пророческими.

2

Путешествие бабули в Затерянную долину

Отец уехал рано, ему предстояло провести день в полях, присматривая за скотом. За завтраком, состоявшим из асиды, я не могла выбросить из головы историю деда и бабушки. Чем же он так обидел ее, ломала я голову, чем довел до того, что она сбежала?

Я украдкой

покосилась в сторону дымного очага. Бабуля свирепо таращилась в громадный черный горшок, помешивая кашицу до тех пор, пока та не дошла до нужной консистенции. Меня подмывало пуститься в расспросы, но я сразу же отказалась от этой мысли. Слишком хорошо я знала бабулю. Она частенько бранила меня, а то и задавала взбучку. Глубоко в груди у нее билось золотое сердце, но она всегда была строгой, и все побаивались ее.

Я называла бабулю абу — на языке загава это значит «бабушка». Высокая, сильная, с круглым лицом, обрамленным косичками — загавские женщины исстари заплетали их близко к черепу. Один ряд шел вдоль лба, а остальные — назад, ниспадая на шею. Глубокие диагональные шрамы пересекали ее виски, а левая сторона лица была испещрена крошечными резаными отметинами — рубцами клана коубе. У каждого клана есть своя система отличительных знаков.

У нас, загава, считается, что шрамы украшают женщину. Как-то раз бабуля рассказала мне, что ее мать и бабка провели несколько часов, нанося ей надсечки, когда она была совсем еще малышкой. Эти два шрама на висках были сделаны бритвенным лезвием, а крошечные шрамики на щеках — с помощью острого каменного обломка. Мне это тогда казалось восхитительным, и я просто не могла дождаться, когда подрасту и мне сделают такие же.

Бабуля любила носить яркие тобы всех цветов радуги, словно по-прежнему была юной незамужней девушкой. Ей было за сорок, но она оставалась красивой, с царственной осанкой и в отличной форме для тяжелой работы. Она носила золотые серьги, браслеты и ожерелья, украшенные сверкающими алыми самоцветами. Некоторые драгоценности перешли к ней от предков. Дарфур богат золотом, особенно если искать глубоко в горах.

Не рискнув попросить бабулю рассказать мне о том, как вышло, что она оставила дедушку, я решила припереть к стене маму и вытянуть эту историю из нее. Мою красавицу-мать считали в нашей семье доброй душой. У нее были совершенно такие же шрамы, как и у бабули, и всякий, кто видел их вместе, сразу понимал, что они состоят в близком родстве. Стиль и форма шрамов специфичны для каждой семьи.

Мама была пониже бабули и полненькая — именно такими мужчины загава предпочитают видеть своих женщин. Перед свадьбой невесту откармливают дамиргой — кашей из твердой пшеницы, молока и простокваши. После рождения ребенка мать должна сорок дней лежать в постели и опять-таки есть дамиргу, чтобы она оставалась в теле и у нее было много молока для младенца.

О бабуле говаривали, что она никогда не пополнеет, что она так «горяча», что ее огонь сжигает любую пищу. Даже сама бабуля жаловалась на это. «Ты никогда не будешь тощей, как я, — ворчала она на мать. — У тебя жизнь слишком легкая и безбедная». Что до меня, я твердо решила быть такой же, как мама: достаточно пышной, чтобы считаться красивой, но чтобы вес мне при этом не мешал.

И я пошла к маме, чтобы спросить, почему бабуля оставила дедушку. Я точно знала, где ее найти. Мама только что родила, но младенец умер во время долгих схваток. В нашей части Африки это в порядке вещей: как и в большинстве деревень Дарфура, у нас не имелось ни хороших акушерок, ни докторов, ни медсестер. Похоронив малыша, о нем быстро забывали. Но матери все равно полагалось сорок дней лежать, приходя в себя.

В ее хижине было прохладно и темно, и мне понадобилось некоторое время, чтобы глаза приспособились к освещению. На ощупь, касаясь руками гладкой глинобитной стены, я пробралась к низкой кровати — простому деревянному каркасу, перетянутому старой мешковиной. Такие кровати были легкими и удобными для переноски. В жаркий сезон мы выносили их на воздух и спали под звездами под мягким летним ветерком.

Я осторожно прикоснулась к маме. Она лишь дремала, поэтому тут же открыла глаза и улыбнулась:

— Что такое, Ратиби?

Я уселась на краешек кровати.

— Почему бабуля такая злая, эйя? — Эйя на языке загава означает «мамочка». — У нее всегда такое сердитое лицо.

Мама вздохнула:

— Ну теперь-то что она натворила?

— Ничего, просто у нее такой злющий вид. Ты тут лежишь в хижине, папа уехал, а я там с ней все время…

— Ей пришлось нелегко, Ратиби, много лет она была совсем одна. Она неплохой человек. У нее доброе сердце.

— Ну вот, все говорят, что ей пришлось нелегко, но никто не говорит мне почему. Если бы я знала почему, я по крайней мере могла бы ее пожалеть. Это из-за того, что случилось между ней и дедушкой, да?

Мама обреченно пожала плечами.

— Ладно, когда-нибудь тебе все равно пришлось бы об этом узнать, — она притянула меня поближе к себе и понизила голос на случай, если бабуля где-то поблизости. — Когда бабушка и дедушка поженились, они уехали жить к нему в деревню, далеко-далеко отсюда. Много лет они были счастливы, но в один прекрасный день бабушка обнаружила, что дедушка взял вторую жену. Он ездил в дальние края и женился на женщине помоложе. Все говорят, что он сделал это подальше от дома, чтобы держать вторую жену в секрете от бабушки.

Я улыбнулась. У дедушки были все основания опасаться. Никто, находясь в здравом уме, не захотел бы рассердить бабулю.

— Как только бабушка проведала об этом, она решила уйти от дедушки. Его родителям она сказала, что хочет наведаться в родную деревню. Дедушка был человек богатый, но бабуля оставила ему все, даже собственную одежду — ушла в чем есть. Она отправилась в путь, забрав с собой меня и двух моих братьев, а потом вернулась за моей младшей сестренкой, твоей тетушкой Маккой. Бабуля привязала малышку Макку к себе на спину и уже собралась уходить, когда родственники дедушки остановили ее…

— Но почему? И что они сделали? — перебила я, тараща глаза от любопытства.

— Хм-м… Они обвинили бабушку в похищении детей. Была крупная ссора, и в конце концов бабуле пришлось оставить малышку Макку у них. Дедушкины родственники вскоре осознали, что встревожились не напрасно: бабушка ушла навсегда. Они страшно разозлились и решили держать малышку Макку в доме, не спуская с нее глаз, — знали, что мать вернется за девочкой, и тогда они сумеют схватить ее. Но бабулю ведь на мякине не проведешь…