Слёзы Саломеи
Шрифт:
Глава 22. Одиночество
— Мне кажется, это будет неправильно, — тихо, едва разлепляя пересохшие губы, пробормотала я.
— А может стоит разок нарушить? — глаза мужчины сверкают золотым.
— И потонуть в отчаяние и пороках? — я всеми фибрами души ощущаю исходящее от него желание. — Может именно этого от нас и ждут?
— Так пусть ждут, — пожал плечами генерал, — ведь я нашёл выход, который поможет обыграть принца и оказаться нам обоим в плюсе.
—
— Если он хочет заставить нас двоих страдать, то почему бы не объединить усилия? — накрутив на палце мой выбившийся из прчёски локон, тот медленно поцеловал его. — Просто сделаем так, чтобы претензии кончились.
— Не юли и говори прямо, — сложила я руки на груди.
— Выходите за меня, прекрасная графиня, — улыбнулся генерал, — возможно я не самый лучший вариант, который у вас был, но знайте госпожа, в отличие от них, я смогу защитить не только вас, но и ваши земли. Мне - жена, вам - власть и влияние! Равноценный же обмен?
— Саломея! — рявкнула я в потолок. — А так считается?
— Технически да, — с сомнением протянула богиня, — но как-то я на такое не рассчитывала. Потому, остальное задание также должно быть выполнено. Засчитаю только влияние и восстановление репутации. С финансами всё же разберись.
— А что у вас с богиней? — вскинулся Лен. — Впервые вижу, чтобы вот так она кому-то отвечала, чуть ли не ежесекундно.
— Просто бизнес, — мягко рассмеялась и упала ему не грудь.
Сама по себе я очень темпераментная личностью и никогда не боялась ответить за свои слова или действия. Но в это мгновение в груди всё спёрло от нехватки воздуха. В голове стоял сплошной туман и я не знала, что с ним делать. Мне было слишком трудно контролировать себя и правильно выражать нахлынувшие чувства. Я, как маленький ребёнок, когда дело доходит до разговоров с родителями. Вроде никто не ругал, но всё равно было не по себе и хотелось куда-нибудь сбежать. Я дулась и молчала, не в состоянии в открытую заявить обо всём, что томилось на душе.
Я вдыхала умопомрачительный аромат и не могла сказать “нет”. От этого ещё более раздражалась и впадала в ступор. Меня могла вывести из себя любая мелочь и ошибка, допущенная кем-то. Ведь я дорожила своей репутацией и ставила профессионализм во главу угла, но сейчас я сама должна была принять решение. Я понимала, что эта черта характера мешала и совершенно не приносила пользы в личной жизни, оттого-то столь неожиданное признание сбило с толку. Но с собой уже ничего не могла поделать, потому что где-то внутри теплилась маленькая надежда, что кто-то полюбит меня такой, какая я есть.
Иногда могло казаться, что я и здравый смысл единое целое. Не то чтобы у меня существовали проблемы с доверием к людям, просто порой неуверенность в наличии мозгов у отдельно взятых индивидов, заставляло отгораживаться. Желания внутри меня смешивались в адский коктейль, и от попыток сдерживать их не выходит ничего хорошего. Ибо в какой-то момент они начинали лезть наружу и кавалеры просто разбегались в страхе, не понимая, как вывозить такую дуру, как я. Оттого-то за все свои годы, предложения руки и сердца я так и не получила. Глупых надежд особо и не питала, всё же, я не идеал и не совершенство, я склочная баба, которая не могла вовремя закрыть рот. Оттуда и росли все мои беды.
Это ещё одна сторона моей незаурядной личности, но она едва ли лучше всех остальных, таящихся глубоко в груди. Ревность в моём исполнение выражалась по-разному. Казалось, что каждый выход на бис, зависел от множества не связанных с друг другом факторов, которые по какому-то странному астрологическому хотению, вставали в один ряд. Однако первостепенные причины зависели от излишней влюбчивости и надежд одной маленькой и наивной дурочки в то, что она отыщет своего сказочного принца, который будет выступать в роли рыцаря из моих снов.
Чаще всего в роли «объекта», конечно же, выступали незадачливые альфонсы, мечтающие жить за мой счёт с моей кредиткой. Просто вокруг моей скандальной персоны всегда вилось слишком много народа: как во времена университета, так и за время работы на государство. Всем хотелось облапошить наивную дурочку, которая без родителей и жизни не знала. Особенно много внимания я получала в ресторанах во время корпоротивов или в редкие минуты, когда просто желала отдохнуть от тягот трудовых будней. И в этом правда не было бы ничего плохого, не клейся ко мне столько бесполезных мужиков с предложениями выпить и, возможно, продолжить вечер в более уединённом месте.
В такие моменты правда пыталась сдерживаться и у меня это даже получалось время от времени! Однако, желание найти нормального мужика, пересилить очень сложно и оттого чувство фальши во всех этих знакомствах не пропадало. Поэтому в такие моменты адекватность отправлялась куда подальше, исчезала, и на её месте появляется собственничество вперемешку с гордыней. Я, скорее из вредности, обвивала руками шею приглянувшегося ухажера и садилась тому на колени. Утыкаясь носом в чужой висок и сверху вниз смотрела на очередную игрушку на ночь, намекнувшую на что-то погорячее, чем заурядный секс.
Жить так, если честно, не особо удобно, но оскорблённое выражение лица удаляющегося на сверхзвуковой скорости очередного ухажера, радовало и грело душу. Из моей жизни определённо не вышло бы популярного бестселлера. Вероятно, чуть позже я должна была сильно пожалеть об этом, но оказалась в совершенно другом мире и не могла взять в толк, что делать со своей развалившейся на осколки жизнью. И вот теперь, мужчина, смотрел на меня таким взором, словно я в самом деле являлась его принцессой, которую он клялся защищать до конца своей жизни.
И вроде головой-то я прекрасно понимала, что это не моя жизнь и не моя судьба и мне не место в этом временном отрезке, но что-то внутри кололо иголками и требовало поверить. Хотя бы на одно короткое мгновение довериться судьбе и сделать правильный выбор. Ведь и на моей улице обязательно должен наступить праздник. Даже на одно коротенькое мгновение, но я решилась бы прыгнуть в омут с головой, ради того, чтобы окунуться в счастье и развалиться на миллиарды крошечных осколков, когда ему настанет конец. Такая неочевидная форма душевного мазахизма пленяла очарованием розовых очков и нежности.