Слезы вопреки ярости
Шрифт:
— Ты, мерзавец! Если ты нам не будешь отвечать, ты не выйдешь из этой комнаты!
— Я сотру тебя в порошок! Ты сгниёшь заживо в тюрьме! Отвечай скотина!
— За бродяжничество мы имеем права тебя арестовать.
Жак молча смотрел в одну точку. Он не реагировал ни на какие угрозы с их стороны. Ему было всё равно. Жизнь покидала его. Теперь он не видел смысла в своём существовании.
Неожиданно раскрылась дверь и зашли двое. Один был одет в штатском, другой в жандармской форме.
— Послушайте, лейтенант, — произнёс человек в штатском, — довольно ломать комедию. У нас столько убийств за последние десять дней. Надо, что то решать, — он подошёл к лейтенанту и шепнул ему на ухо, — в правительстве все уже обезумели, надо заканчивать с этими чудовищными делами.
— А если это не он, и мы ошибаемся? — возразил лейтенант.
— Значит — не он. Но об этом узнают после выборов, а пока всё уляжется. И вообще, это не от нас зависит, не я один. А вы можете, закрыв это дело, спокойно уйти на заслуженную пенсию. Решайте сами, но быстро, у нас нет времени. Через тридцать минут, если вы не решите эту проблему — за вас её решат другие. Вы не один здесь работаете. Ребята! — он обратился к остальным. — Пойдёмте, перекурим. У лейтенанта появилась новая интересная версия. Не будем ему мешать.
Они втроём вышли, оставив лейтенанта наедине с молчаливым подозреваемым. Лейтенант тяжело сел за свой стол, затем медленно достал сигару из внутреннего кармана. Закурив, он открыл сейф, расположенный рядом со столом. Достав оттуда толстую папку, он небрежно и демонстративно бросил её на стол.
— Недавно был обнаружен ещё один труп. Он совпадает с описанием твоей сестры. Точнее совпадает то, что было на ней одето. Нужна твоя помощь в опознании.
Жак вздрогнул. Как будто его кто-то толкнул изнутри. Его кулаки медленно периодически сжимались.
— Но это ещё не всё, — он сбросил пепел сигары в пепельницу находившуюся на столе, рядом с папкой. Затем он раскрыл папку и начал перелистывать страницы. — Эти подонки, с управления, хотят повесить убийства на чужого, не здешнего человека, закрыв, таким образом, дело. Я знаю, что не ты совершал эти преступления. Об этом свидетельствуют некоторые бумаги у меня на столе. Однако это их не пугает и не останавливает. «Народ веселится, выборы», — говорят они. — «Толпа хочет правосудия и спокойной жизни». Если бы ты знал, как это дело меня раздражает, — он тяжело встал и угрюмо подошёл к маленькому окну с решёткой. — Вчера я расшифровал один любопытный документ, ключ к которому я обнаружил совершенно случайно, он выпал из обложки этого документа. В нём идёт речь о душевно больном человеке. Это некто Луиз Кван.
Жак посмотрел на лейтенанта, его пустота в глазах сменилась на сосредоточенный взгляд, а уши превратились в сплошной слух.
— В нём говорится о неизлечимой болезни Луиза, — сев за свой стол, лейтенант продолжил. — А также в нём говорится о признании совершённого им ранее преступления. Речь идёт о чудовищном убийстве ребёнка. В день празднования рождения девочки родители потеряли её. Труп так до сих пор не был найден. Это случай шестилетней давности.
Жак сильно стиснул наручники, так что испод рукава рубахи выступили капли крови. Лейтенант взял из папки какую-то тетрадь, и стал читать вслух.
— Это необычный человек, — произнёс лейтенант. — Последующая расшифровка дневника его болезни, дала мне неопровержимые и поразительные факты. Это была одна из самых богатых семей на то время. Когда ещё его мать лежала в роддоме, все врачи говорили про двойняшек. Сиамские близнецы. Однако судьба отвернулась от неё. Родился патологический урод. Его брат близнец находился внутри его. Бывает, природа подносит человеку не самые лучшие сюрпризы. Две головы вместо одной, два туловища и так далее. Иногда хорошо проведённая операция спасает сразу две жизни. Близнецов разделяют самым обыкновенным хирургическим скальпелем. Но, — лейтенант запнулся, затем продолжил. — Но, не в этом случае. Его родной брат находился не сбоку, не сзади, а внутри него. Его хотели умертвить, но родители, весьма уважаемые и богатые люди, очень любили своего ребёнка. Ведь они были далеко не молоды, и у них уже могло не быть детей, и вообще это чудо, что он появился на свет, тем более что внешне он ничем не отличался от всех младенцев. Такие же руки и ноги, единственным отличаем, был мозг, точнее их было два. Родители решили спасти его, скрыв смерть близнеца. Все, кроме родителей, полагали, что он был умерщвлен и вырезан из плоти родного брата. Шли годы. О существовании второго брата внутри себя он не подозревал, пока не настал момент. Возможно, второй находился в долгой коме — спячке, не давая о себе знать. Но, когда оно проснулось, то, по-видимому, было не в самом хорошем настроении. Ведь оно было спрятано внутри, а его брату доставались все прелести жизни. Оно ждало. Ждало удобного случая, — лейтенант прекратил читать. Сбросив пепел сигары, и затушив окурок, ввинчивая его в пепельницу, он продолжил. — Далее тебе будет не интересно и мерзко. У меня тряслись руки, когда я читал это первый раз.
— Я хочу пить, — неожиданно произнёс Жак.
— Что, в горле пересохло парень от всей этой чуши, — лейтенант посмотрел на часы. Но когда он обернулся, у него неожиданно потемнело в глазах.
Жак опустил руку, он стоял рядом с лейтенантом и призрачно глядел на бумаги, лежащие на столе.
— Мне нужно время, а потом делайте со мной, что хотите, — произнес Жак, хотя его уже некому было слушать. Лейтенант лежал на столе.
— Я, — произнёс Жак с ненавистью в голосе и с яростью в глазах, — сделаю эту операцию сам.
Он взял бумаги со стола, крепко свернув их в рулон. Достал ключи от наручников, сняв их с пояса лейтенанта, и открыл их. Жак снял костюм с лейтенанта, оставив его в одних кальсонах и переодевшись в форму жандарма, опустив голову, вышел из комнаты.
Лион (Франция), 2 октября 2004, 14:25.
На митинге, посвященном предвыборной агитации за кандидата в меры, собралось много избирателей. Они стояли на небольшой площади, расположенной в центральной части города. Было шумно. Кто-то в толпе выкрикивал лозунги: «Долой консерваторов. Да здравствует прогрессивная политика либералов. За нами будущее». На трибуне стоял один из кандидатов на пост мера. Вокруг него была вооружённая охрана. Внизу люди махали руками, некоторые держали цветы, транспаранты. Кругом были вывешены флаги страны, кто-то держал герб города.
В эту толпу незаметно пробрался молодой человек. На нём была форма жандарма, а лицо скрывала фуражка, значительно опущенная на лоб. Толпа стала кричать лозунги и сдвигаться поближе к трибуне. Жак не хотел здесь оставаться, так как его могли узнать, здесь слишком много было людей. Но уйти он не успел. Толпа с ещё одним лозунгом приблизилась ближе к трибуне. Он находился уже у самой трибуны, как вдруг почувствовал неприятное дыхание в шею. Кто-то коснулся его плеча. Он обернулся. Перед ним стоял охранник с динамиками в ушах, высокого роста, широкий в плечах, и с наглой физиономией.
— Эй, ты, стань дальше. Помогай мне сдерживать эту обезумевшую толпу, — в повелительном тоне бросил охранник в сторону Жака.
Жак хотел отойти, но его кто-то толкнул в спину и он стал ещё ближе к трибуне. Жак развернулся к толпе и протянул руки в стороны, пытаясь сдержать людей. «Боже, что я здесь делаю, зачем я здесь?» — думал Жак. Кровь стыла в его жилах. Он не знал, что теперь ему делать и где искать убийцу, монстра в людском обличье. Он не знал — кто этот монстр из дневника, зачитанного ему лейтенантом, лишь призрачное и зловещее имя вертелось у него в голове, не давая покоя.