Слишком борзая!
Шрифт:
Отсматривая долгие часы видеозаписей с места преступления, работы криминалистов и допросы свидетелей, мы изрядно устали.
Горящими от напряжения глазами я пристально вглядывалась в экран, пытаясь заметить что-то, что могли пропустить специалисты на месте, но тщетно. Во-первых, снималось как раз-таки то, что позже и было отражено в документах, а во-вторых, качество записи не позволяло рассмотреть мелких деталей.
Украдкой поглядывая на своих фантастически потрясающих братьев, я в очередной раз испытывала прилив щемящей нежности в груди. Этот недуг в последнее время
Мирон, самый уравновешенный и серьёзный из нас, сидел за дальним столом и, вытянув свои длинные ноги в чёрных карго, устремил свой ястребиный взор в экран, пристально следя за происходящим по ту сторону. Я тоже изо всех сил старалась подмечать каждую деталь, внимательно слушая комментарии специалистов с Петровки.
И только лишь самый отвязный хулиган из нашей троицы, Макар, казалось, совсем не заинтересован в просмотре старого видео. Откинув снова страдающую похмельем голову на спинку стула, он практически полулежал на нём, лениво кусая деревянную зубочистку. Ещё и покачиваться умудрялся на ножках стула, видимо, крепко ухватившись за край сиденья своими булками. Разгильдяй!
— Стоп! Отмотай назад! — вдруг всполошился Бес, едва не перевернувшись носом в пол, но, естественно, устояв на ногах, сделал вид, что так и задумывал раскорячиться на стуле.
Только Бес может одновременно наводить ужас на окружающих одним своим агрессивным видом злостного психопата и в то же время быть самым очаровательным и смешным няшечкой на свете. Удивительная способность.
— И что здесь? — недоумённо спросила я, уставившись в экран.
На кадрах ничего интересного. Распахнутая стеклянная дверь во внутренний дворик, кофейный столик, заваленный какими-то объедками, и большая клетка с не прекращающей трещать от стресса птицей.
— Тихо! — рыкнул на меня Бес, вытаскивая из ушей свои девайсы, аналогов в мире которым нет.
Эти звукопоглощающие наушники Макар вытаскивает из ушей крайне редко. Они стали его неотъемлемой частью с тех пор, как был обнаружен его сверхострый слух. Находиться где-либо без защиты от звуков внешнего мира для него всё равно, что жить с непрекращающейся головной болью. Естественные звуки мира, в котором живёт большинство людей, для Беса настоящий ад.
Морщась от неприятного скрежещущего голоса птицы, Макар снова и снова перематывал видео. Но недалеко, буквально на пару десятков секунд назад. Я видела, как на его висках выступил пот от прикладываемых им нечеловеческих усилий, но понять, что его заинтересовало, не могла.
За кадром была обычная болтовня оперов, чёткие комментарии криминалиста, работающего с трупом Лизы. У кого-то в комнате то и дело пищит мобильник. Ничего, совсем ничего интересного. Я уж было решила, что Макар услышал шепот убийц где-нибудь в кустах за домом, когда он, победно щёлкнув пальцами, остановил видео и вернул свои затычки в уши.
— Это крайне необычный свидетель! — ткнув в экран, показал Макар на клетку с птицей. — Птица в клетке — серый африканский попугай. И уникальная способность птиц этого вида состоит в том, что он повторяет не только звуки и слова, которые слышит в своём окружении, но и имитирует голоса людей, виртуозно копируя интонацию.
— Короче, орнитолог! — поторопил Мирон, уже понимая к чему клонит Бес.
— Этот пернатый практически не прекращая повторяет одну и ту же фразу: «Не стреляй, пожалуйста, тётя Нора! Нет, нет!..» И далее приглушённые звуки, очень похожие на выстрелы.
У нас не было оснований не верить Бесу, но я и Мирон кинулись просматривать и прослушивать эту часть записи снова.
Повисшая пауза после услышанного говорила сама за себя. Представить страшно! Ведь сумей те полицейские, находящиеся на кадрах рядом с птицей, различить её речь, расследование было бы завершено по горячим следам. Тимур был бы возвращён домой к своим любящим и ищущим его родным. И не было бы столько лет горя и страданий.
— Этого свидетеля уже, скорее всего, нет в живых, — пробормотала я, теперь уже отчётливо различая речь попугая, на которого и внимания не обращала ранее.
Понять птицу действительно очень сложно, но стоило Макару озвучить её монолитную болтовню, и каждый звук встал на своё место, позволив различать слова и даже фиксировать паузы между ними.
— Боюсь, что с таким свидетелем нас поднимут на смех адвокаты Альбины. Но этот хохлатый избавил нас от лишней работы, — резонно заметил Мирон. — И кто такая тётя Нора?
— Сводная сестра Бориса Иннокентьевича. Элеонора. Мать Альбины. Близкие её называют Норой, — выудив из папки нужный лист, показала я.
С фотографии на нас в упор и не мигая смотрела суровая, властная женщина средних лет. Её тёмно-русые волосы были уложены в высокую прическу с закосом под аристократов самых голубых кровей. Маленькие злобные глазки смотрят с укором, нижняя, и без того тонкая, губа пренебрежительно поджата, а острый тонкий нос того и гляди сейчас проткнёт фотобумагу и выклюет мне глаза.
— Итого у нас две зацепки — попугай и таинственно мигрирующий с одной шеи на другую крестик, — подвёл итоги Мирон. — Милена, без Бориса мы будем копать очень долго, так что тебе снова придётся потревожить старика. Узнай всё о сестре, её семье и уточни, может, старик знает что-то про крестик. Возможно, имеется простое объяснение, как он попал от дочери Альбины к Тимуру, а мы тут головы ломаем.
Каждый из нас чувствовал сейчас мощный горячий прилив бодрящей энергии внутри. Такое бывает, только,
когда ты близко, очень близко к разгадке!
Но для суда будет недостаточно найденных нами косвенных улик и домыслов. Мирон прав — с пернатым свидетелем на плёнке нас освистают точно. Сейчас как никогда нужно докопаться до истины. От мотивов до пошагового плана преступников.
— Слушаюсь, сэр! Это мы с удовольствием! — довольно поглаживая едва заметный животик, с радостью согласилась я.
— Обжоры, — беззлобно ухмыльнулся Бес, будто читая мои мысли о вкусном царском обеде с немыслимым количеством блюд.