Слишком чужая, слишком своя

Полянская Алла

— Да бог с ним, со всем. Поехали, тот парень ждет нас.

Мы едем сквозь сумерки. Был длинный плодотворный день, я хочу спать и не хочу. В последнее время я не жалуюсь на скуку, странно, что такая жизнь пришлась мне по душе.

Снова больница, знакомый запах. Только... Нет. Я не буду больше бояться этого коридора. Что бы там ни произошло со мной в похожем месте, это было давно и не здесь. Мой страх нерационален. Но, помимо моей воли, сердце снова сжимается.

— Юлечка, что с тобой?

Нет, это настоящая любовь! Видали такое? Он уже улавливает мое настроение. Не иначе телепатическая связь. Ну и зачем мне это надо?

Жила себе, как птица на ветке, никого не трогала... Ну, почти никого. Так нет же!..

— Ничего, я в порядке. А тебе не попадет на работе за то, что ты исчез?

— Нет, это же радиотакси. Кода я выхожу из машины, просто отсоединяюсь от линии. Сколько наездил, то и мое.

— Не переживай, я компенсирую твои убытки.

Он отшатнулся от меня. Если только он не новоявленный Эрик Робертс, я бы сказала, что поразила его в самое сердце. Разве я не этого добивалась? Да. Именно этого. Если он враг, я должна отделаться от него, если друг — тем более. Он может погибнуть, как и та женщина, ведь у него, как и у большинства людей, есть целый ряд предрассудков типа теории о неприкосновенности человеческой жизни, а потому в этой игре у него нет ни единого шанса. А я? Где мои предрассудки? Я знаю только одно: если ко мне, образно выражаясь, приходят с оружием в руках — кто угодно, независимо от пола и возраста, — должны знать, что тем самым они открывают для меня сезон охоты. У меня есть предрассудок насчет неприкосновенности моей жизни и жизни моих близких. Я согласна, противоречий масса, но ведь не бывает идеальных теорий, что бы там ни говорили духовные пастыри всех мастей.

— Я понимаю. Ты специально оскорбляешь меня для того, чтобы я ушел. Но я не уйду.

Да, осознаю, я попала. Как не вовремя! Я не смогу ему объяснить. Но почему не смогу? Я сделаю это, и тогда он точно исчезнет. Я даже расскажу ему о тех двоих, которых я вчера...

Или нет, лучше не надо. Об этом знаем только я и та, другая. По-моему, по нам обеим плачет смирительная рубашка. Одна на двоих.

Скучные процедуры, анализы, снимок... Виталий осуждающе качает головой. Да, вы правы, док, я плохо себя вела. Но не обещаю, что исправлюсь. В свое оправдание могу только заметить, что все они первые начали.

— Ну вот, теперь у меня есть уверенность, что ничего непоправимого не случилось, — док наконец снимает перчатки. — Но я должен был убедиться. А теперь слушайте и хорошенько запомните то, что я вам скажу. Вы должны соблюдать постельный режим — по крайней мере неделю. Я буду навещать вас и контролировать. Если не послушаетесь, я не берусь даже делать прогноз относительно возможных последствий. Вы понимаете, о чем речь? Или вы хотите превратиться в двуногий овощ? А это тоже может случиться. Я дам вам лекарство, вы будете его принимать, обязательно. И никакой бурной деятельности, домашний арест, иначе я все расскажу Свете. Вы этого хотите?

— Это мерзкий шантаж.

— Когда дело касается моей работы, я редко бываю галантным. Особенно с личностями, которые с проломленным черепом откалывают номера в стиле секретных агентов.

Он что-то делает с моей шеей, и боль немного отступает. Я хочу домой, к Максу. Я устала от людей. Я, наверное, и вправду не слишком-то общительная, потому что мне все время хочется остаться одной.

— Юля, я провожу тебя до двери, — езжай домой, малыш, и забудь обо мне.

— Я сама о себе позабочусь.

— Я знаю, но...

— Мы не будем выяснять

отношения. Это не надо ни тебе, ни мне. Пойми наконец простую вещь. То, что случилось, касается только меня и больше никого. Но для любого, желающего вмешаться, это будет означать смертный приговор. Я сама разберусь. А когда все закончится, я с удовольствием выпью с тобой кофе — если желание не пропадет. Мы посидим где-нибудь в уютном местечке — потом.

— Если ты сама не погибнешь, — у него такие глаза... Мне грустно.

– Да.

— Я могу позвонить тебе?

— Пока не надо. А твои координаты у меня есть, — я хочу домой, я устала и соскучилась по Максу.

— Откуда?

— Ты забыл? Ты же продиктовал их сегодня лейтенанту. Я запомнила в точности.

— Идем.

Вот упрямый тип, даже меня переплюнул! Неужели все мужчины такие? Это неразумно. Мы поднимаемся по ступенькам, останавливаемся перед дверью, я открываю замки. Макс ждет меня в прихожей. Я переступаю порог, парень остается на площадке. Его глаза умоляют меня, но я не могу себе этого позволить. Мне нужно работать.

— Можешь прийти завтра, если хочешь. Я же под арестом.

— А ты хочешь, чтобы я пришел?

Хочу ли я? Да, наверное, хочу. И это меня немного пугает.

– Да.

Он переступает порог. Нет. Нет! У меня нет на это времени. Но тело мое говорит «да», и я отвечаю на его поцелуй. Но это — все.

Я быстро смываю с себя микробов и стресс и достаю из сумки то, что принесла из банка. Кольцо — на палец, мне приятно чувствовать его на руке, красивая вещь. А теперь очередь за бумагами. Что это? Списки. Фамилии, адреса, какие-то даты — это все женщины. Ладно, потом. Несколько платежных ведомостей на зарплату — документ шестилетней давности. Начало моей карьеры. Это те люди, которые начинали со мной работать. Скорее всего, никого из них я не увижу в списках теперешнего персонала. Но я проверю это. Чем черт не шутит?!

Что это за женщины в списке? Откуда у меня этот список? Когда я его спрятала в сейф? Это легко проверить. Завтра позвоню Виктору Васильевичу. А что я сделаю сегодня? Сегодня я хочу спать. Но вот еще что: очень немного было у меня сотрудников. А кто-то же должен был шить вещи. Кто-то должен был гримировать моделей и все такое... Много чего! А в списке семь человек — мужчины. Только семь и все — мужчины. А если это «теневая» ведомость, то возникает вопрос: а что они делали? Одну фамилию я уже встречала — Богулевский А.И. Ну да, как же я забыла, договор об аренде я подписывала вместе с этим парнем. Кто он? Вряд ли работает сейчас. Стоп. В моем кабинете стоит компьютер. Если мои руки умеют так сноровисто убивать, так может быть, они умеют обращаться и с этой техникой? Как знать, как знать... Но я попробую. Завтра.

Я выключаю свет. Макс возится рядом с кроватью — там у него что-то среднее между гнездом и будкой. Он воспитанный мальчик и не лезет спать ко мне в постель, что характеризует его с самой лучшей стороны. А на этой кровати я сегодня получила определенные впечатления. Собственные впечатления. По правде говоря, мне даже понравилось. Но это к делу не относится.

А этот тип с гарротой... Какое дилетантство! Кому это понадобилось? Стоп. Я совсем позабыла. Конверт, который был в шкатулке из тайника! Он до сих пор лежит в одном из кармашков сумки. Или не лежит. Какая же я легкомысленная, просто уму непостижимо! А если там что-то важное, о чем я должна узнать сегодня?