Слишком дружелюбный незнакомец
Шрифт:
— Ну почему же, — возразил Франсуа. — Я тебе уже говорил, что вчера реставратор позвонил мне.
Было 16:30, когда Матильда, больше не сдерживаясь, демонстративно посмотрела на часы.
— Нужно поспешить. Мне хочется быть уже дома, когда он уйдет. Так будет вежливее.
Едва въехав в ворота своих владений, они заметили идеально подстриженную лужайку. Теперь, когда все вокруг не было загромождено сорняками, здесь словно стало в два раза просторнее.
Матильда неразборчиво пробормотала несколько слов. Франсуа ничего не смог разобрать.
— Ты что-то сказала?
Все еще прижимаясь лбом к окну автомобиля, она повторила:
— Я сказала: «этот парень просто редкая жемчужина». Я ошибалась на его счет.
Выйдя из машины, Франсуа направился к гаражу. Людовик не удовольствовался тем, что просто вернул косилку на место; он разложил в порядке инструменты и материалы, которые раньше загромождали вход. Теперь можно было легко завести туда машину.
Матильда прошла на середину лужайки. Франсуа увидел, как она присела на корточки и легко просунула руку между стеблями травы. Казалось, мысли ее блуждали где-то далеко.
Франсуа оторвал листок бумаги, наскоро приклеенный к двери упаковочным скотчем:
я вернусь завтра и займусь крышей
7
Вассеры предполагали, что все произойдет следующим образом: Людовик приведет в порядок живую изгородь, скосит газон, а затем навсегда исчезнет из их жизни. Возможно, потом они как-нибудь вспоминали бы о нем: «Помнишь такого странноватого парня, который занимался садом? Как там его звали?»
Но Франсуа показал ему пристройку. Было ли это недоразумением или он оказался недостаточно откровенным с самим собой? Он показал пятно Людовику только для того, чтобы узнать его мнение: они вовсе не договаривались, что он придет чинить крышу.
Ему надо объяснить это Матильде, показать записку, оставленную на двери. Франсуа чувствовал себя немного неловко. Да, они вроде бы договорились, что он взглянет на нее, когда будет время. Может быть, Людовик и сказал им, что завтра придет, он этого не мог вспомнить. Франсуа предпочел снова взять на себя ответственность за ситуацию, чтобы не заставлять Матильду беспокоиться, сообщив, что Людовик самовольно решил прийти к ним завтра.
Сидя на кухне в молчании с 7:30 утра, Вассеры представляли собой комичную пару. Ни Матильда, ни Франсуа не сомневались, что Людовик приедет так же рано, как в прошлый раз. Теперь, поджидая его прибытия, они ясно услышали на аллее шум машины.
— Он здесь.
В голосе Матильды послышалось одинаковое количество страха и волнения. Некоторым образом Франсуа находился в том же состоянии, что и она.
— Сейчас пойду.
Он проворно поднялся со стула, чтобы встретить Людовика и не допустить, чтобы тот снова шатался вокруг дома и заглядывал в окна.
Людовик был в той же самой одежде, что и прошлый раз. Борода, которая незаметно подросла, мало шла к его, юношескому лицу, придавая ему запущенный вид. С небрежным видом он направился по аллее к дому.
— Всегда вовремя, — произнес он с некоторым удовлетворением в голосе.
— Вижу.
Франсуа хотел протянуть ему руку, но затем спохватился. Людовику не нравились ритуалы и церемонии: он это заметил еще в тот дань, когда впервые встретил его возле Лейты.
Людовик не стал ожидать приглашения войти в дом. Франсуа стоял в дверном проеме, и тот без всякого стеснения ввалился внутрь, даже не дав себе труда вытереть ноги о коврик. Он направился прямо на кухню. Франсуа пошел за ним следом, испытывая неприятное чувство, что его лишили возможности чувствовать себя хозяином в доме.
— Здравствуйте, мадам Вассер.
Это Франсуа заметил еще накануне, но теперь окончательно убедился: Людовик совершенно по-разному обращался к нему и к Матильде. Его голос смягчался, манеры делались более вкрадчивыми. Можно подумать, что он все время старается добиться ее расположения.
— Здравствуйте, Людовик. Как ваши дела сегодня?
— Хорошо.
Людовик направился прямо к своему месту, как если бы там было уже накрыто для него. Зажав руки между коленями и прислонившись к спинке стула, он, улыбаясь, смотрел на Вассеров.
Матильда бросила на Франсуа испуганный взгляд, будто говоря: «Но… что у него за манеры! Сделай же что-нибудь!»
Вместо этого, выждав несколько секунд неловкого молчания, Франсуа предложил ему кофе.
— Будьте внимательны, Людовик!
Матильда подняла глаза к коньку крыши, одну руку сложив козырьком, а другую приложив к щеке — жест, выражающий беспокойство и, судя по всему, предвещающий драму.
Будто канатоходец, Людовик балансировал на крыше. Он вылез на нее из окна мансарды и передвигался, установив обыкновенную лестницу, чтобы не упасть или не поломать черепицу. В ответ он сделал Матильде успокаивающий жест рукой. Судя по тому месту, где он находился, именно здесь вода просочилась сквозь черепицу, образовав мокрое пятно на потолке.
— Мы не должны были позволять ему подниматься туда. Скосить газон — это одно дело, но сейчас! Представь себе, что будет, если он упадет и сломает себе что-нибудь…
— Он прекрасно справится, вот увидишь.
Людовик оставался на крыше не дольше пяти минут. Исчезнув в окне мансарды, он вскоре подошел к Вассерам, стоявшим во дворе.
— Вы заставили нас порядком поволноваться!
Такая театральная реакция Матильды покоробила Франсуа. Можно подумать, что парень прогуливался по крыше пятиэтажного дома.
— Ну, что вы об этом скажете?
Молодой человек небрежно вытер руки о брезентовые штаны.
— То, что я уже говорил: две или три черепицы сдвинуты с места, и одна треснула. Град или ветер.
— Что же делать?
— Да пара пустяков. Я могу их поменять. Прибить те, которые у вас остались.
— Вам нужен какой-нибудь специальный инструмент?
— Кровельный молоток у вас есть?
Франсуа даже представить себе не мог, как выглядит этот предмет.
— Нет.
— А хотя бы пассатижи?