Слишком дружелюбный незнакомец
Шрифт:
В тот вечер Людовик выпил достаточно много. Не успевал он опустошить одну бутылку пива, как Матильда тут же приносила ему новую. За десертом Франсуа увидел, что молодой человек уже порядком захмелел. Он сделался рассеянным, его слова стали бессвязными и имели мало общего с темой разговора.
Едва откусив пирожного с кремом, он положил салфетку на угол стола и поднялся на ноги.
— Я… прошу прощения, но мне кажется… я не очень хорошо себя чувствую.
Франсуа пожалел, что позволил Матильде наливать ему так много алкоголя. Людовик не собирался
— Извините меня… я пойду… в туалет.
Сделав несколько неуверенных шагов, он вроде бы восстановил равновесие, но затем вдруг рухнул на пол. Его голова ударилась о керамические плитки пола, звук падения горестным эхом отдался во всей комнате. Франсуа посмотрел на все это безумным взглядом.
— Людовик!
Вскочив на ноги с быстротой, на которую уже не считал себя способным, он опрокинул стул и уронил на пол вилку с ножом, которые держал в руке.
Волнение было так велико, что Франсуа забыл о боли, которая внезапно появилась в ноге. Лежащее на боку тело было неподвижным и распространяло неприятный запах. Франсуа понадобилось несколько секунд, чтобы заметить, что на его брюках появилось большое пятно мочи.
— Матильда, вызывай «Скорую помощь»!
Но она не вышла из-за стола. Точнее, даже не пошевелилась, как если бы то, что только что произошло у нее на глазах, не было для нее чем-то неожиданным.
Франсуа видел, что она плачет, но на лице ее не было беспокойства. Нет, это было что-то другое. Чувство, которому он сейчас не мог дать определения.
— Матильда, — произнес он. — Что это?..
Это было нечто вроде озарения: внезапно он вспомнил историю, которую рассказал в начале ужина. Несколько капель вина, вылитые в стакан соседа по столу…
Затем взгляд его упал на шеренгу пивных бутылок, выстроившихся у тарелки Людовика.
Он вспомнил, с каким усердием Матильда его потчевала. Все бутылки, которые она приносила, были без крышек…
Вдруг ему все стало ясно.
— О, Франсуа… — сказала Матильда, по щекам которой текли слезы. — Это выше моих сил. Я не могу позволить, чтобы он уехал…
Часть вторая
Брайан
Никогда не забывайте, что другой испытывает страх так же, как и вы.
1
Ооооооооооох…
Ооооооочень жаль… Мне ооооооочень жаль…
Я… не оооооооочень… Хорошо себя чувствую…
Ооооооох…
Это была не боль.
Или если это была она, то имела какое-то другое название.
Это было даже не так, как во сне. Никаких ориентиров, которые могли бы послужить точкой отсчета. Ничего определенного, ничего реального.
Нет, ему не было
Он чувствовал, что подхвачен бурной волной, которая под влиянием неведомой силы поднималась все выше.
Впечатление неустойчивого колебания. Телесная оболочка потеряла свою плотность. Это ощущение оказалось настолько странным, что он не мог понять, нравится оно ему или нет.
А затем свет. И цвета, которые сияют, веером расходясь из движущейся точки. Ее невозможно схватить.
Туманные сгустки, которые без конца то растягивались, то сужались.
Все время и пространство во вселенной вдруг перестало быть значимым.
Вслед за этим непроглядный мрак.
Издалека доносится какой-то звук, чей-то голос.
Голос женщины, которая его знает, даже если само слово «знает» не означает для него ничего особенного.
И еще другой голос.
Мужчины…
Испуганный голос, который доносится с нескольких сторон одновременно, будто отражающийся от множества невидимых преград.
Голоса смешиваются друг с другом, звучат одновременно, прерывают друг друга, образуя некий беспорядочный балет, непонятное смешение звуков.
Модуляции голосов принялись медленно соединяться друг с другом, пока не слились в волну, которая несла его куда-то.
Пока он окончательно не растворился в ней.
Пока звук не превратился в обычное покачивание. Движение, которое его убаюкивало.
И снова тишина.
Его пальцы заскребли по чему-то влажному и холодному.
Земля. Не паркет и не плитка.
Голая земля. Жесткая утоптанная земля. Но это было не снаружи. В этом было уверено то, что еще оставалось от его сознания. Тишина вокруг него была мягкой, приглушенной, явно принадлежащей закрытому пространству.
Он открыл один глаз, но свет буравчиком ввинтился в его мозг, вынудив снова зажмуриться.
Перед ним снова упала толстая завеса.
Гнетущая темнота.
Услышав прерывистое свистящее дыхание, он в конце концов понял, что дышит сам. Он сильно втянул воздух носом. Это он тоже мог сделать, почти не прилагая усилий.
В его носовые полости проникла струя чистого воздуха, принеся с собой резковатый запах. Его он уже ощущал; в нейронах сохранился похожий след.
И тут боль снова навалилась на него.
Внезапно, без предупреждения.
Его голову будто зажало металлическим обручем — это был единственный образ, который приходил на ум. Как если бы черепная коробка была сжата чем-то, пробуждавшим все нервные окончания его мозга одновременно.
Ооооооох…
Обычный жалобный стон.
Он не кричал. На это он был еще не способен.
Уши пронзил тихий, но непрерывный свист.
От боли глаза его наполнились слезами, но он все равно должен был поднять себе веки. Он ждал, что свет окажется мучительным, но на самом деле он оказался едва ощутимым, и боль немного отступила. Совсем немного.