Слишком много колдунов
Шрифт:
— Жак, не преувеличивай, — сказал эвакуатор. — Ничего здесь тревожного нет.
Питер сделал движение головой, будто ворот рубашки был ему тесен, скорчил рожу, отчего жилы на шее проступили на мгновение, затем кашлянул и спросил кротко:
— Что тебе непонятно, Жак? Аслану вот всё понятно. Да же, Аслан?
— Да, — подтвердил эвакуатор. — Мне всё понятно. Я такой.
Жак перевалился в кресле, сдвинул зубочистку из одного угла рта в другой и уставился на Питера. Тот смотрел прямо и глаза не отводил.
— У нас конференция, — сказал Питер мягко. — Я читаю доклад в секции по древним. Доклад, прямо скажем, сенсационный. Я два года материалы собирал, это мой первый доклад на таком уровне. Вся Сорбонна, три министерства, восемь комитетов, пять школ. Цвет нации. И Нони согласилась мне помочь. Украсить собой моё выступление.
— Нони, — горестно повторил куратор королевской службы поставок.
— Мадемуазель Горовиц, — поправился Питер. — Или даже мисс, точнее.
— Что тебе, жалко, что ли? — напрямик спросил Аслан. — Тем более она не твоя собственность, если ты не заметил. А свободный человек, пусть даже и древний.
Жак кивнул.
— Я знаю, что она не моя собственность. Но манипулировать людьми в своих корыстных интересах — это низко.
Питер и Аслан медленно переглянулись с одинаково изумлённым выражением.
— Ты слышал это? — серьёзно спросил Питер у эвакуатора, оглядывая потолок и стены, будто ища что-то. Лейтенант эвакуации кивнул.
— Да, вроде слышал, — ответил он. — По-моему, тот же голос, что получает конфиденциальную служебную информацию в обмен на отсрочку чужих кредитов.
— Да, и тот, кто выбил у меня скидку.
— И кто занял большую комнату.
— И, кстати, до сих пор не заплатил.
— Ну потому что он ведь друг.
— Да, а друзьями манипулировать это низко. Как мы выяснили.
— Нет, про друзей он не говорил, он говорил про людей.
— А, то есть друзья это не люди.
— Да какие же это люди? Это друзья.
— Вы знаете, это важное открытие, коллега. Исключительно.
— Дарю его вам, коллега. Мне не жалко. Сделайте доклад.
— Обязательно, коллега. Кстати, вы мне поможете с докладом, коллега?
— Не вижу этому никаких препятствий.
— Это не сочтут манипуляцией?
— Ни в коем разе. А если сочтут, то мы ему навтыкаем.
— А вот это уже манипуляция.
— Вы как всегда правы, коллега. Каюсь.
— Хватит, может, — сказал Жак, но голос у него уже был другой.
— Ну что тебе, жалко, что ли? — повторил Аслан. — Тем более он инвалид. Временно. Пусть ему присвоят ещё одну докторскую степень.
— Вообще-то нет, — сказал Питер, потирая нос здоровой рукой. — Ну то есть да, присвоят, но не за доклад. Для степени нужны публикации, статьи и монографии, нужна сама работа…
— Диссертация, — уточнил эвакуатор.
— Да, диссертация. А это конференция, а материалы конференции даже за публикацию не считаются.
— Ну и порядки у вас в Академии, чёрт ногу сломит, — сказал Жак. — Тогда я тем более не понимаю, зачем она тебе.
— Знаешь, я тоже перестал понимать, — сказал Аслан. — Уж не манипулируешь ли ты тут нами? А, Жак, как ты думаешь? Может, ему навтыкать?
— Академия, чтоб вы знали, финансируется короной, — объяснил Питер. — Средства выделяются именно по результатам вот таких вот закрытых конференций. Там сидят люди из министерства финансов, отвечающие за науку.
Жак мрачно покивал.
— Мечта, а не должность.
— Поэтому нужно из доклада сделать эффектус. Так мне сказали.
— Что-что, не понял? — переспросил эвакуатор.
— Доклад-эффектус. Надо в яркой и доступной форме показать нужность и важность того, что ты исследуешь. Тогда на твоё направление Академии дадут денег, и ты сможешь работать ещё год, а то и два. Потом опять конференция.
— Постой, постой, — сказал Аслан. — То есть, получается, неважно, чем ты на самом деле занимаешься? Главное — это эффектус? Яркий и доступный?
— Конечно, важно. Того, кто не занимается настоящей наукой, его просто не допустят до конференции и не дадут сделать эффектус. А министерские — они в науке не понимают, но формально последнее слово за ними. Как-то так.
— Принцип равновесия, — кивнул Аслан. — Угар познания против здорового невежества.
—Да, да, — желчно произнёс Жак. — И чтобы до них надёжнее дошло, как важно исследовать древних, а не сообща и врозь разворовывать то, что от них осталось, ты хочешь показать им красивую и якобы древнюю женщину. Ты их совсем за идиотов держишь, что ли?
Питер не нашёлся сразу, что сказать. Секунду он сидел с позорно открытым ртом и крайне неубедительно делал вид, что набирает в грудь воздуха, и тут снова вмешался эвакуатор.
—Я не знаю точно, — сообщил Аслан, — но вообще-то красивая женщина — это очень хороший метод для втолковывания своих идей. Почти такой же хороший, как куча детишек, безгрешных и неизлечимо больных.
— Хотя лучший эффектус — это хороший удар в лоб, — свирепо закончил лейтенант, и тут же изобразил этот самый удар. Кресло, на котором он сидел, затрещало.
— Удар в лоб — это ненаучно, — вежливо сказал Питер.
— Наоборот, научно, — возразил эвакуатор. — Наши учителя в Эколь Нормаль учили нас мыслить прямо и экономно. Выходить за рамки условностей, кратчайшей дорогой к цели. Это она и есть, кратчайшая дорога.
И снова ударил воздух, уже другой рукой.
— Конечно, это касается только тех, кто сумел закончить.
Жак не обратил внимания на этот выпад.
— Тогда получается, всё, что эти чиновники будут помнить, это Нони. Про древних они забудут сразу, как её увидят.